первого поколения трансформировавшихся. Жизнь оказалась коротка. Платой за вдохновенную лепку из нуклеинового праха было резкое старение клеток. Резкое и внезапное. И с нарастающей скоростью старения. Боги, постлюди, сверхчеловеки оказались недолговечными. Те же, кто экспериментировал с собственным мозгом, в лучшем случае отделались шизофренией. И она у них не была спутницей гениальности. Профессор Браун пытается развеять ужас, охвативший хомокреаторов: "Ваши двадцать лет жизни емче, насыщенней, ярче двухсотлетнего существования всех тех, кто лишь замедлил старение организма. Вы проживаете десятки, сотни жизней унылого, классического (теперь такой термин!) человека, хомо вульгарис, назовем его так (слово тут же прижилось). Если наслаждение, которое дает ему оргазм, принять за единицу, то вы получаете сто двадцать единиц, а многие из вас все тысяча двести! Поедание обычной котлеты, всего лишь одной котлеты дает вам больше счастья, нежели год интенсивной сексуальной жизни классического человека на пике. Не забывайте об этом! Вы были, впервые в истории человечества были теми, кем хотели быть. Теми, кем смогли быть. А невозможного, впервые в истории, для вас не было. А генная инженерия найдет выход, как подхлестнуть наш геном. Этот вызов лишь ускорит прогресс отрасли, сколько раз так было! Мы заставим наши тела жить долго"! Те хомокреаторы, для которых обратной дороги уже нет, ухватились за эти его слова, попытались утешиться, но... они-то думали, что это только еще "начало банкета", а, оказалось, пора уже "освобождать место". Это, говоря словами профессора Столмана. Человек, считает Столман, вкусил абсолюта, а такие, как Браун и его последователи, опошляют абсолютную свободу гонкой за наслаждениями, а теперь еще и скулежом из-за скоротечности наслаждений. Дополненный человек оказался недостоин этого своего дара. Соблазнился "горизонталью сверхчеловеческого", не дотянулся до высшего, главного - абсолюта, абсолютной свободы, остался, подобно классическому своему собрату, весьма равнодушен к "смыслу и истине". Он, Столман, подозревал, что будет так. Сам же он, как трансформировавший свой мозг, готов принять и преждевременную смерть, и скорое безумие. И ни о чем не жалеет. Стоило того. А людей ему, безусловно, жаль. По-человечески жаль. Но что для трансформированных вся его жалость, что им все словеса Брауна?! Они не хотят умирать!

Профессор Браун оказался прав: человечество нашло способ, позволяющий трансформировать человека без такой платы, как патологическое старение клеток. (Но первое поколение хомокреаторов прожило немилосердно короткую жизнь.) Геном человеческий действительно "подхлестнули". А чем за это предстоит заплатить, пока неизвестно. А, может быть, платить на этот раз и вовсе не придется. И пошла новая волна хомокреаторства. И Браун со Столманом могли теперь спокойно продолжить спор о "высших смыслах" трансформации.

Статьи профессора Смита привлекли внимание, он призывал к "ответственному хомокреаторству". Человек не насилует свои гены, не издевается над ними, не проверяет на прочность и не рядит их в шутовской колпак, а осторожно, кропотливо и мудро раскрывает заложенное в них. И генетическая модификация больше не прихоть, а долг. Да-да, долг человека перед своей сущностью и природой. Вскоре выяснилось, что "профессор Смит" не тот, за кого себя выдает. Нет, он действительно профессор, только не Смит, а Столман. Да, тот самый! Прячущийся под псевдонимом. Уличенный Столман не смутился ничуть: "Пусть будет и такое направление. Для разнообразия и равновесия". Движение "ответственных креаторов" достаточно быстро стало массовым. "Профессор Смит" все чаще и чаще в своих статьях говорил о долге, чуть ли не об обязанности человека стать "ответственным креатором", который противопоставлялся в его статьях не только "креатору безответственному", но и человеку классическому, по своей ограниченности, если не трусости, не желающему вмешиваться в свой геном.

Многие из тех, кому претили даже те весьма ненавязчивые ограничения генномодификационной трансформации по законам Хельгера начали переселяться на другие планеты, заселять только-только открытые миры. Там конгрессмен Хельгер над ними не властен. Получилось, борьба с трансформацией за "сохранение человека" стимулировала космическую колонизацию. Колонизация же открывала новые возможности для трансформации с непредсказуемыми последствиями для человека и его сущности. Но "непредсказуемые последствия" позволяли человеку заселять не только экзопланеты, но и те, что были совершенно непригодны для человека обыкновенного, классического. Были люди, что специально трансформировались, подгоняли себя под тот ли иной мир - были, решившие жить на планете с метановой атмосферой, были переселившиеся туда, где температура на поверхности близка к абсолютному нулю, были, выбравшие себе планету, покрытую океаном; плавники и жабры позволят им жить, строить свою жизнь под водой... И техника, вся аппаратура, необходимая для обживания новых миров, теперь проектируется с учетом специфики генетических модернизаций космических колонистов. (Новый и весьма неожиданный виток научно-технического прогресса.) Такие переселенцы-первопроходцы бежали не за наслаждениями, трансформации были для них не целью, а средством. Они бежали от Земли (на Земле не сразу поняли это!) Что движило ими? Какие социальные, метафизические утопии лишили их покоя? Собирались ли они там, в новых своих мирах преодолевать все земное или же грезили построить новую, лучшую Землю?

Но как бы то ни было, в соответствии с утопиями или же их игнорируя, человечество начинает обживать не экзопланеты, которых так мало в достижимом для земной цивилизации космосе (на всех не хватит), а планеты обычные, которых более чем достаточно. И, значит, шансы на выживание человечества после того, как погаснет Солнце, возрастают. И вероятность, что человечество земное сумеет стать человечеством космическим, велика.

Какой ценной только будет достигнуто это? Сохранит ли единство человечество? Человечество, расселившееся по разным мирам, обзаведшееся жабрами, щупальцами, неуязвимой для радиации кожей, чем-то еще, на что сегодня у оставшихся на Земле просто не хватает воображения. Сумеет ли оно удержать себя как земное человечество? Захочет ли? И что станет с самим человеком?

Профессор Столман смотрел на такое будущее весьма оптимистично, ему удалось даже сбить появившуюся было моду на скепсис. Пессимист с его легкой руки стал маргиналом.

Планета Дронт, на которую и собиралась дочь конгрессмена Хельгера Линда, была самой дальней из колонизированных на сегодняшний день, самой экзотичной и самой малонаселенной. Там живет всего сотня человек.

Родителям больно

- А ты уверена, что этот твой Джонни действительно человек? - повторила мама.

Он отец ее подруги, объясняет Линда, кстати, они знают ее - Клэр. Неужели не помнят? Она же была у них в гостях года полтора назад. Как раз тогда и дала координаты своего отца, просто так, сама не поняла, зачем, спонтанно, как и все, что она делает.

- Значит, у вас будет очень большая разница в возрасте? - спросила Нэнси. Никто не заметил даже, как домработница-андроид вышла из кухни к ним в столовую.