Шрифт:
Закладка:
Четвертый и пятый века составляют время утверждения и распространения иконоупотребления в церкви и время ясного раскрытия учения о почитании икон. Но с этих же веков начинается и непристающее противодействие иконоупотреблению и иконопочитанию. Только это противодействие до Ѵ40;ИИИ века тлеется подобно опасной искре, — говорим — до Ѵ40;ИИИ века, когда эта искра вспыхивает великим и страшным пожаром. Считаем нужным сообщить сведения о том противодействии иконам и их употреблению, какое имело место до VIII века; потому что на это противодействие можно смотреть, как на настоящее приготовление к иконоборству. Уже в IV веке, в котором жили такие глубокомысленные защитники икон, как Василий Великий, Григорий Богослов и Григорий Нисский, появляются первые и притом тоже авторитетные противники иконоупотребления. Мы говорим о знаменитом церковном историке, друге и наперснике Константина Великого, муже удивительном по учености, Евсевии епископе Кесарийском. Евсевий видел первоначальное распространение иконоупотребления в церкви и отнесся к этому явлению отрицательно. До нас сохранилось его послание к императрице Констанции, сестре Константина Великого, вдове императора Ликиния. Из письма Евсевия видно, что Констанция просила Евсевия прислать ей икону Спасителя. Что же отвечает на это ей Евсевий? Евсевий не хочет удовлетворить её желания и находит оное предосудительном. Он писал к ней: «так как ты писала относительно какой-то будто бы Христовой иконы и желала, чтобы я прислал тебе такую икону, то какую же эту икону разумеешь ты, которую называешь Христовою? Истинную ли и неизменяемую, и заключающую в себе сущность Божества, или же представляющую то естество Его, которое Он воспринял ради нас, облекшись плотию, как бы одеждою рабского вида? По что касается образа Его, как Бога, то я и сам думаю, что не его ты ищешь; потому что ты научена Им, что ни Отца никто не знает, как только Сын, ни самого Сына никто не знает, как только родивший Его Отец. Конечно, ты ищешь икону, изображающую Его в образе раба и во плоти, которою облекся ради нас (художественное изображение внешнего вида Христа), но мы научены, что и она (плоть) растворена славою Божества и смертное поглощено жизнью». Затем Евсевий старается доказать, что было бы тщетною попыткой со стороны художника изобразить Христа в истинном виде: это недостижимая задача. «Итак, пишет он, кто же в состоянии изобразить мертвыми и бездушными красками и тенями, издающий сияние и испускающий блистательные лучи, блеск славы и достоинства Его, изобразить Его таким, каким Он есть? Даже избранные ученики Его не могли взирать на Него на горе, но пали лицом ниц, признав, что блеск света для них невыносим. Итак, если воспринятый Им в воплощении образ получил такую силу от обитавшего в нем Божества, то что сказать о том Его состоянии, когда Он, сложив с себя смертность и смыв тление, вид рабского образа изменил в славу Господа и Бога и воссел на царском престоле одесную Отца» (Деян. VII. 530 –531)? Отсюда видно, что Евсевий не сочувствовал иконоупотреблению[103]. Он не понимал широты воззрений христианских, которые назначены своим благотворным влиянием освятить и самую область искусства, сделав из него средство к служению религиозным интересам. В том же IV веке в своих последних выводах должна была приходить к иконоборчеству, и секта арианская — Евномиане, потому что они не чтили ни святых, ни мощей[104]. Противодействие иконопочитанию не умолкает и в последующие века. Несторианство и монофизитство, обязанные своим происхождением дальнейшему пятому веку, выделили из себяотдельные секты с иконоборческими стремлениями. Несториане в Индии, известные с именем Фомистов (просвещенные Апостолом Фомою), были не чужды этих стремлений. Враждуя против св. Кирилла Александрийского, как главного противника несторианства, эти несториане, между прочим, поставляли в упрек этому мужу иконопочитание, считая почему-то Кирилла главным виновником иконопочитания в церкви[105]. Подобно несторианам и некоторые секты монофизитские враждебно относились к иконопочитанию. Представитель одной монофизитской секты Филоксен говорил: «не следует бестелесных ангелов делать телесными и изображать их в телесном образе, как будто бы они имели человеческие формы. Равным образом не следует воздавать честь и славу Христу посредством живописной иконы Его; напротив, надобно знать, что Он принимает одно только служение духом и истиной. Надобно знать и то, что изображать Всесвятого Духа в образе голубя есть признак детской мысли, так как евангельские сказания нигде не учат, чтобы Дух Святый был голубем, но только говорят, что Он некогда явился в виде голубя. Если Он один раз явился в таком виде, то из этого отнюдь не следует, что благочестивым христианам прилично делать телесный образ Его» (Д. VII. 404 –5; 535). От слова Филоксен переходит к делу; сохранилось свидетельство, что он низвергал иконы ангелов и уничтожал их, а иконы Спасителя скрывал в недоступные места (Д. VII. 405). Другой монофизит Север поступал подобным же образом. Он низвергал св. жертвенники и св. сосуды, — первые истреблял, а вторые расплавлял. А золотых и серебряных голубей, изображающих Духа Святого в храмах, присвоил себе, говоря: изображение голубя не может носит имени Духа Святого (Д. VII. 406–7). Утверждают, что и император Анастасий (491–518 г.) по стремлениям иконоборческим конфисковал в свою пользу золотые и серебряные изображения в Константинополе (Деян. VII. 407).
