— Какой ещё меценат? Уоррена или ваш? — наконец спросил Фрост.

— Его зовут Модьйос Эрлиан, амиго, — отозвался испанец. — И он Старейшина крупнейшего совета, когда-либо существовавшего в мире. Поверь, не с каждым простым смертным он захочет поговорить.

Алекс покосился на Диего, но ответить ничего не успел. Кайлас подошёл к нему и положил руку на плечо.

— Хватит тебе жить взаперти, Алекс Фрост. — лазурные глаза спокойно и безмятежно смотрели в озадаченные серые. — Ты очень долго был объектом Один-один-четыре и лабораторной крысой для испытания сывороток молодости, которыми торговал твой доктор. Пора использовать свой настоящий талант для общего блага.

— Значит, он всё-таки решил отказаться от меня, — ответил Фрост, криво ухмыльнувшись. — Поэтому устроил такой маскарад. Как это в его духе!

— Захочешь его навестить — мы знаем адрес. Но возвращение будет большим шагом назад. Так что скажешь?

Фрост повёл плечом, стряхивая руку Кайласа. Затем он перевёл взгляд на на горизонт, где вырастали покрытые лесом горы, похожие на гребни огромных подземных чудовищ, которые встретились на краю океана. Между этими хребтами держал курс корабль.

— Не беспокойся, красавчик, — ухмыльнулась Линда, внимательно наблюдающая за ним. — Ты не зря прихорашивался.

Алекс снова окинул взглядом всю команду и посмотрел вперёд, на открывающийся огромный залив, окольцованный зелёными горами.

— Что ж, — сказал он. — Значит, Модьйос.

***

Нижняя терраса Мальройских Чертогов. Планета Ра’Окор. Раудан.

Старейшина Совета Раудана всегда встречал гостей в холле, и лишь для особо важных гостей иногда выходил в библиотеку.

Покидать дом для встречи гостей среди венедов высшего сословия считалось крайне неприличным. Однако за полчаса до прибытия команды Модьйос Эрлиан вышел прогуляться в сад и полюбоваться видом на залив.

Больше всего он любил бывать у синей латурии — огромного дерева на нижней террасе. Под её раскидистыми ветвями очень давно юный Эрлиан беззаботно резвился со сверстниками, которые прибывали на Ра’Окор вместе с родителями. Пока взрослые занимались политическими делами, дети играли в саду.

Четыре брата-Грэмма были его лучшими друзьями: Руфус, Соггол, Мейлор и Онгуст. Однажды, будучи подростками, они угнали родительский челнок и прилетели к Эрлиану в гости. Ох и веселье они устроили! А утром вся жизнь будущего Старейшины перевернулась с ног на голову, когда на Ра’Окор прибыл не отец, а мать непослушных мальчишек, Улур Грэмм.

Сдержанная и холодная, с водопадом волос, сверкающим, как чёрные бриллианты, и глазами цвета синей стали, из которой куют лучшие венедские клинки. В тёмно-синем, под цвет глаз, платье она была прекрасна!

Модьйос смотрел на Улур и не мог оторвать взгляд. Его бросило в жар, а затем окатило холодом, когда женщина, отчитывая понурых сыновей, нежно провела рукой по едва выступающему животу. Этот жест вернул юного Эрлиана на землю, и он понял, что прекрасная Улур для него недосягаема, как край Вееромы.

После того визита Модьйос с головой погрузился в учёбу. Он слушал каждое слово отца; отпраздновав совершеннолетие, он отправился обучаться политике и проходить школу становления духа.

Получив аккредитацию дипломата и сдав на отлично все экзамены, Модьйос взялся помогать отцу с работой в Совете Раудана. Благодаря этому он стал чаще бывать с дипломатическими миссиями в разных префектурах и часто гостил на Гароте, планете Грэммов.

Там Эрлиан продолжал тесно общаться с друзьями, но главное — он мог любоваться пусть и тайно, женщиной своей мечты, которая воспитывала своего пятого сына, Теумарона.

Дангар Грэмм, счастливый отец семейства, в Улур души не чаял, и эти чувства были взаимны. Поэтому Эрлиан поклялся себе, что ни словом, ни делом, ни даже мыслью не позволит разрушить их идиллию, похоронив свою первую любовь глубоко в сердце.

Спустившись по лестнице, Модьйос подошёл к высокой и раскидистой латурии и нежно провёл рукой по стволу. Здесь он впервые увидел Улур, и здесь он каждый раз вспоминал чувства, которые таились в его сердце до того дня, когда произошёл Великий Коллапс.

Колоссальная катастрофа уничтожила все инфодрева, а заодно много энергодрев, включая Аргиз, крупнейшее энергодрево Гарота. Тогда Эрлиан потерял всех друзей и похоронил свою единственную любовь.

Взрослые венеды, которые смогли пережить этот ужас, вскоре заболели загадочной болезнью и состарились за считанные дни. А выжившие дети…

Тихий гул со стороны залива отвлёк Модьйоса от печальных воспоминаний. Четыре лодки не ра’окорского дизайна направлялись в сторону причала Чертогов.

Те, кого он ждал, прибыли.

Скоро Модьйос увидел команду “Хамелеона”, поднимавшуюся по длинной и пологой лестнице с причала на нижнюю террасу. Скрытый тенью латурии и густыми кустами пёстрых роз, Старейшина мог наблюдать за гостями, оставаясь незамеченным.

Все живы и здоровы, хвала Одам.

И действительно на два человека больше.

Кайлас шёл впереди, как обычно, в чёрном шемре: парадной одежде аскордов дома Зэввот. Цвет символизировал опасность, а сама форма была обязательна только на официальных приёмах Зэввотов, но Кайлас по неизвестной причине, отказывался носить что-то другое. Прочитать же эмоции бывшего аскорда было непросто даже Шэду, правой руке капитана “Хамелеона” и последнему представителю народа дэани, известному своей невероятной эмпатией. Однако сейчас Модьйос не столько видел, сколько ощущал, что за внешней строгостью капитана “Хамелеона” скрываются вполне понятные тревога и озабоченность.

Корабль принял на борт двух новичков. И снова это оказались джанийцы.

Старейшина только вздохнул, глядя на идущих по лестнице людей и вспоминая их истории.

Диего Наварро, нежно обнимающий Николь, выглядел совершенно расслабленно и беззаботно. Судя по его лицу, наверняка насвистывает какую-то матросскую песенку. В противоположность Кайласу, испанец предпочитал яркую и привлекающую внимание одежду. Но немногие знали, что за артистизмом и внешней показушностью скрывается умный и хитрый человек.

С первой встречи Диего показался Модьйосу перспективным человеком, и он предложил испанцу пройти школу становления духа. Кайлас возразил, упомянув, что ни один джаниец не доходил до конца обучения. Этого оказалось достаточно, чтобы Диего принял вызов.

Оценки испанца в изворотливости и скрытности оказались одними из самых