обожал Олю не день, и не год, а целую вечность. Целую вечность он завоевывал ее сердце. И каждый раз, прежде чем повернуть взоры в его сторону, его возлюбленная вручала свою судьбу разным моральным уродам, а потом жестоко страдала. Где-то в глубине души он знал, что увлеченность Зейкрафтом – лишь временная страсть, которая скоро пройдет, и его нимфа к нему вернется. К тому же на этот раз Оля даже не виновата в своей измене – ее запрограммировали. Тех сцен, которые рисовало воображение Жени, он старался себе не представлять (хотя полностью избежать этого было, конечно же, невозможно). Сильнее, чем ревность, мучило его осознание того, как больно будет его возлюбленной, когда она поймет, что предмет ее страсти – никчемный человечишка, к тому же никогда не любивший ее по-настоящему. Сейчас он ненавидел Зейкрафта, посмевшего безжалостно растоптать этот нежный цветок. Но еще больше он ненавидел тех, кто сделал это возможным, тех, кто заложил в Олю эту гнусную программу и снова заставляет ее страдать. Разве мало изранено ее сердце? Разве не заслужила она покоя и бережного отношения?

– Я отказываюсь выполнять миссию! – заявил Риксандр. – Сегодня я сам выйду на связь с ними и скажу все, что об этом думаю. Я должен сам сказать им это, чтобы не подставлять тебя. Пусть не тебя, а меня винят в провале нашей операции!

– Ну и что ты этим добьешься? – поинтересовалась Евжени. – Тебя заберут, а Оля останется. Не разумнее ли сначала вызволить ее? К тому же, полагаю, она не случайно вышла именно на Зейкрафта. Возможно, именно он и есть главный нарушитель равновесия, которого нам необходимо нейтрализовать. Спасая Олю, мы как раз и выполним свою задачу.

– Да уж, хитро они все придумали. Они знали, что мы не сможем поступить иначе, – согласился Риксандр. – Я один чувствую себя пешкой в чужой игре?

Рэн, не понимая толком, о чем идет речь, молча слушал их разговор, не встревая в него. Когда дискуссия закончилась согласием, что главная цель сейчас – вызволить Светелу, а остальные проблемы целесообразно решать по мере их поступления, приступили к разработке плана. Вот здесь-то и потребовалась помощь Рэна.

По счастливой случайности, загородный дом Факаров находился как раз по соседству с домом Зайкрафта, в котором он принимал Евжени и в котором, должно быть, сейчас находится Светела. Это давало возможность молодому человеку, не вызывая подозрений, исследовать обстановку. Конечно, он не горел желанием посещать место, где когда-то произошла трагедия, жертвой которой стала его мать, но, с другой стороны, что-то тянуло его сюда, что-то подсказывало: он может выяснить, что же все-таки произошло там на самом деле. Сама судьба подталкивала его к тому, чтобы вернуться в дом, где он в последний раз был ребенком, и в котором произошло что-то роковое, лишившего его мамы.

Рэн сказал, что возьмет небольшое количество прислуги и на время переедет в свой загородный особнячок. Пока горничные будут наводить в доме порядок, он прогуляется по окрестностям и заодно обойдет пару-тройку раз дом Зейкрафта, расспросит его слуг, узнает, не гостит ли сейчас там молодая светловолосая девушка, часто ли они отлучаются сами, ночуют ли в особняке. На следующий день он ждет в гости Риксандра и Евжени, якобы на пикник, а на самом деле для того, чтобы рассказать им о результатах своего расследования и договориться о дальнейших действиях.

Когда Рэн ушел, Риксандр неожиданно спросил:

– Так кого же ты любишь на самом деле, Рэна или Андрея? Вы так смотрели сейчас друг на друга, что мне показалось, что между вами не просто дружеские отношения.

Конечно, Женя могла обрубить Сашу, заметив, что это не его дело, и он больше не поднял бы этот вопрос. Тем более что он вроде бы не имел привычки совать нос в чужие дела, не был моралистом. Но подруги, с которой она могла бы поделиться своими переживаниями, рядом не было. Был лишь друг противоположного пола, и Женя решилась ему довериться.

– Знаешь, я сама себе задаю этот вопрос и не могу найти на него ответа. Конечно, физически Андрею я не изменяла, но душевно… Рэн мне нравится больше, чем просто нравится, и, возможно, это тоже можно считать изменой. Я не разлюбила Андрея, и ни за что не смогу его предать, никогда его не брошу… Но Рэна я тоже не хочу терять, меня к нему тоже тянет, как магнитом. Понимаешь, в нем и Андрее мне нравится разное, ведь они разные совершенно… Андрей веселый, талантливый, неунывающий и непотопляемый, он – человек-праздник, способный любого заразить оптимизмом и жизнелюбием. Рэн же уравновешенный, благородный, простой, но глубокий. Он как средневековый рыцарь, рядом с которым я чувствую себя Прекрасной Дамой…

Женя вздохнула, тряхнула головой, печально улыбнулась и пошутила, процитировав книжку из прошлой жизни: «Вот если бы губы Никанора Ивановича да приставить к носу Ивана Кузьмича, да взять сколько-нибудь развязности, какая у Балтазара Балтазарыча, да, пожалуй, прибавить к этому еще дородности Ивана Павловича – я бы тогда тотчас же решилась».

Саша понял, что разговор на эту тему Женя решила закончить, и не стал возражать.

Рэн не стал затягивать с отъездом. Собрав небольшой багаж, он взял с собой пару горничных и отправился в загородный дом. Логичнее было отправить туда сначала слуг для уборки, а потом уже подъехать самому – так бы он и поступил в другой ситуации. Но сейчас ему нужно было прибыть на место как можно раньше.

Он зашел в дом первым и сразу же проследовал в комнату, где должна была быть его мать, когда с ней произошло что-то страшное. После той трагедии здесь, похоже, прибирались. Но ему почему-то показалось, что он совершил путешествие в прошлое, очутившись в этой комнате почти сразу же после трагедии. Казалось, что вот-вот дверь отворится, и войдет мама. Нет, даже не так: казалось, что она уже здесь. Он испытал острую потребность побыть в этой комнате одному, наедине с собой и воспоминаниями о маме.

– Убирайтесь пока в других комнатах, а я побуду здесь. Не беспокойте меня, пока я сам не позову, – попросил он горничных.

Затворив дверь, он остался один. Сел напротив запыленного зеркала на стул, на котором любила сидеть его мать, и погрузился в воспоминания.

К реальности его вернули тени, мелькнувшие в стоящем перед ним зеркале. Заметив их краем глаза, юноша поднял голову и посмотрел на свое отражение. За его спиной стояла она, его мама – он четко видел ее отражение в