Приняв столь важное решение, Маргарита почувствовала невероятное облегчение. Она не хранила теплых воспоминаний о бывшем дофине, в ее глазах он был злым уродцем, уморившим дурным обращением свою милую жену, но она его не боялась. Она видела слишком много настоящих ужасов и пережила столько горя, что дурной характер знакомого ей человека не мог ее устрашить. И потом, рядом с королем будет Пьер де Брезе! Он настоящий рыцарь, и у него изворотливый ум, он сумеет дать ей хороший совет и, быть может, даже повлиять на своего грозного господина…

Когда дни стали длиннее и погода по сравнению с зимней улучшилась, Маргарита попросила у регентши крепкий и хорошо вооруженный корабль. Мария Гелдернская охотно его предоставила, сильно обрадовавшись такому исходу. Королева Алой розы со своими приверженцами отправилась в Бервик, ставший шотландской крепостью, села на корабль и отплыла во Францию, веря, что чертополох, украшавший флаг на мачте, обеспечит ей дружеский прием.

И вот через семнадцать лет, благополучно окончив морское путешествие, Маргарита со своим юным сыном ступила на французскую землю в Арфлёре, куда когда-то причалил корабль Саффолка.

Глава 8. Эксгемский лес

Королевский флаг развевался над замком Амбуаз, когда Маргарита с сыном и малочисленной свитой прибыла туда.

– Надеюсь, на этот раз встреча состоится, – пробурчал молодой Сомерсет. – Или нам снова скажут, что король только что отбыл в другую резиденцию?

С тех пор как английская королева покинула Анжер, она ездила следом за королем, ища с ним встречи. Разумеется, он знал о ее прибытии, как знал обо всем, что творится у него в государстве, но не спешил с ней увидеться. Скорее, можно было сказать, что он бегал от Маргариты, потому что из Сомюра, где, как ей сказали, король гостил на землях своего кузена Рене, он отправился, бог знает почему, в Блуа, где у него не было никаких дел, а из Блуа – в Монтиль-ле-Тур. Но, похоже, в Амбуазе странников ждала удача. На этот раз они успели вовремя.

Маргарите стало немного спокойнее.

Ее пребывание у отца в Анжере тоже не стало тем утешением, каким виделось издалека. Конечно, король Рене принял дочь и внука с присущим югу теплом, каким отличался дорогой его сердцу Прованс. Но он не понял, что его дочь переживает трагедию. Она стала шекспировской героиней до того, как великий драматург появился на свет, женщиной, рожденной огнем сражений, а ее отец походил на короля Ивето: влюблен в молодую жену, Жанну де Лаваль, в свои сады, турниры, поэтов и алхимиков. От дочери пахло лондонским туманом и порохом, от отца – мускусом и дорогими духами, без которых не мог обойтись немолодой мужчина, деля постель с юной женщиной. Маргарита очень скоро поняла, что ничего не дождется от очаровательного сумасброда, постоянно живущего на грани разорения.

– Вам может помочь только король Франции, – сказал ей отец. – Если захочет! Что совсем необязательно. Вы же знаете, он человек со странностями.

– Да, я помню малыша-принца, всегда злобного и вспыльчивого. Но я надеюсь на его мудрого советника. Думаю, он сможет мне помочь.

– Мудрого советника? Кого вы имеете в виду? Брадобрея или прево?

– При чем тут они? Я имею в виду Пьера де Брезе.

Рене посмотрел на дочь с непритворным сочувствием. Англия и в самом деле край света, они живут там, как в каменном веке, не представляя, что делается на континенте.

– Жаль, что вы понятия не имеете, что происходит у нас во Франции! Мессир де Брезе был всемогущим министром при покойном короле Карле VII, но теперь у нас царствует Людовик XI. Они друг друга не любят. Впрочем, Людовик не любит никого. По слухам, ваш друг де Брезе, мягко говоря, плел интриги против короля и теперь находится в тюрьме. Кажется, в Лош.

– О господи!

Если бы небо обрушилось Маргарите на голову, она бы не была так потрясена. Пьер де Брезе – узник! И возможно, обречен на смерть! Неужели судьба припасла ей только удары и здесь, во Франции, которую она так любит! Но Маргарита не склонялась под ударами, а умела преодолевать их.

– Что бы ни было, а с королем я увижусь! – объявила она к величайшему восхищению отца, который не уставал изумляться, что дал жизнь этой грозной орлице. Она пошла в мать: покойная Изабелла обладала такой же энергией и такой же гордостью. И король Рене, понизив голос, прибавил, что она была лучшей супругой, какую только может пожелать мужчина.

– Что ж, король не так далеко, он в Сомюре, совершает паломничество в любимый монастырь вашей бабушки Иоланды, которую он обожал.

– В Сомюре? А вас он не собирается навестить?

– Нет, и я об этом не жалею. Я его не люблю, а он меня ненавидит. За что, правда, понять не могу. Я не причинил ему никакого вреда.

Маргарита сразу же подумала, что слово «ненавидит» вряд ли уместно. Наверное, лучше было бы сказать, презирает. Если Людовик XI действительно тот суровый правитель, как о нем отзываются, он вряд ли одобряет старого любезника с причудами. Но кроме дурных вестей отец сообщил ей и хорошую: Людовик чтит память их бабушки, Иоланды Арагонской, которая вырастила Маргариту. Возможно, это хоть как-то ей поможет. Хотя надежда была слабой.

Маргарита вспоминала бабушку, поднимаясь ступенька за ступенькой по лестнице, ведущей в королевскую обитель со стороны сада. У дверей стояла стража. Джеймс Дуглас оглядел стражников с немалым удивлением: под синими плащами с золотыми лилиями блестели серебряные кирасы, но вместо касок на головах были шляпы, украшенные белыми перьями цапли.

– Неужели шотландцы? – прошептал он. – Неужели знаменитая гвардия Карла VII?

– Именно так, милорд, и скажу вам прямо, я еще не видела, чтобы шотландская гвардия была так великолепно одета и вооружена. Король, очевидно, очень дорожит ею.

– И он совершенно прав, – заключил граф с широкой улыбкой. – Мне начинает нравиться ваш родственник, мадам.

Но сердечное расположение Дугласа улетучилось, как только они вошли в кабинет, увешанный коврами, где Людовик читал письмо, поглаживая голову большой белой борзой, лежащей возле него. Ничего располагающего не было во внешности Людовика XI. Узкое суровое лицо, длинный острый нос, пронизывающий взгляд из-под полей небольшой шляпы, украшенной образками. Шляпы, которая вскоре будет так знаменита. Одет король был более чем просто – в серую до пят рубашку, перехваченную кожаным поясом, с единственным украшением – золотой цепью на