«Петр непременно женился бы на Анне Монс, если бы эта иностранка искренне ответила на ту сильную любовь, которую питал к ней царь. Но она, хотя и оказывала ему свою благосклонность, не проявляла нежности к этому государю. Более того, есть тайные сведения, что она питала к нему отвращение, которое не в силах была скрыть. Государь несколько раз это замечал».

Анна отлично осознавала власть своих чар над Петром и вовсю этим пользовалась. Царь стал для нее своего рода кошельком и пропуском в мир роскоши и власти.

Вот только любовные переживания не обошли стороной и душу прекрасной и расчетливой немки. Это ее и погубило. 11 апреля 1703 года во время грандиозного пира в Шлиссельбурге по случаю завершения ремонта яхты произошла трагедия. Находившийся в подпитии саксонский посланник Ф. Кенигсек свалился с пирса в Неву и утонул. Тело унесло рекой; его обнаружили только осенью.

Вещи посланника изъяли для последующей передачи родственникам. Там почему-то находился медальон Анны Монс, о чем и доложили Петру. Государь приказал «копнуть глубже», шкатулки с имуществом Кенигсека вскрыли. В одной из них оказалась пачка любовных писем, написанных Кенигсеку «постельницей» Петра.

Государь был взбешен. Монс немедленно посадили под строгий домашний арест, хотя Петр уже завел роман с красивой прибалтийской крестьянкой Мартой Скавронской, будущей императрицей Екатериной I.

В апреле 1706 года Петр Алексеевич немного ослабил режим содержания изменницы под стражей: Анне разрешили посещать лютеранскую кирху. Такое послабление вышло боком для «постельницы». Анну обвинили в том, что поездки в церковь она использовала для ворожбы, чтобы вернуть расположение государя. Всего по этому делу арестовали около тридцати человек, многих подвергли пыткам.

Дом Монс конфисковали, но принадлежащие ей драгоценности, лошадей и кареты оставили. В 1707 году дело прекратили: Анна отделалась испугом.

Несмотря на то что Петр полностью порвал с Монс, он на протяжении какого-то времени «оберегал» ее от замужества. Когда прусский посланник Георг-Иоанн фон Кейзерлинг попросил Меншикова похлопотать у государя относительно женитьбы на Анне, светлейший князь, а затем и сам Петр Алексеевич, выскочивший из своей комнаты, набросились на посланника с кулаками. Фон Кейзерлинг немедленно написал возмущенное письмо своему королю Фридриху I:

«Князь Меншиков вдруг неожиданно выразил свое мнение, что девица Монс действительно подлая, публичная женщина, с которой он сам развратничал столько же, сколько и я. Тут я, вероятно, выхватил бы свою шпагу, но у меня ее отняли незаметно в толпе, а также удалили мою прислугу; это меня взбесило и послужило поводом к сильнейшей перебранке с князем Меншиковым. Затем вошел его царское величество; за ним посылал князь Меншиков. Оба они, несмотря на то что Шафиров бросился к ним и именем Бога умолял не оскорблять меня, напали с самыми жесткими словами, и вытолкнули меня не только из комнаты, но даже вниз по лестнице, через всю площадь».

Нанесенные иностранному посланнику побои привели к дипломатическому скандалу. Да и сам фон Кейзерлинг не ограничился одним письмом королю. Не имея возможности вызвать на дуэль Петра I, посол отправил вызов Меншикову. Князь драться не желал, поэтому скандал попытались замять. Виновными назначили караульных гвардейцев, не остановивших драку. Этих-то бедолаг и приговорили к смертной казни.

Благо, что в этой безумной истории нашелся один разумный человек – прусский король Фридрих I. Его величество заявил, что конфликт исчерпан, и собственным указом помиловал гвардейцев.

Петр больше не препятствовал браку Анны с фон Кайзерлингом. Свадьба состоялась в Москве 18 июня 1711 года. В конце августа посол отправился по делам в Берлин, а 6 сентября по неведомой причине скончался. Анна Монс осталась вдовой.

Последние годы жизни «Кукуйская царица» посвятила судебной тяжбе с братом супруга, ландмаршалом прусского двора. Ландмаршал завладел курляндским имением фон Кайзерлинга, которое Анна считала своим. Притязания женщины подтвердила и судейская коллегия: в 1714 году имение и все находившиеся в нем ценные вещи, в том числе портрет Петра с алмазными вставками, вернули фрау Монс.

На радостях Анна завела отношения с молодым шведским капитаном Карлом-Иоганном фон Миллером, недавно взятым в плен русской армией. Монс не жалела средств на белокурого красавца: задаривала его деньгами, дорогими презентами, составила завещание, в котором указала фон Миллера своим единственным наследником.

Однако же счастье Анны длилось недолго. В конце лета 1714 года бывшая фаворитка Петра Великого заболела чахоткой и 15 августа скончалась в возрасте 42 лет.

Так сложилась жизнь женщины, которая мечтала быть русской царицей, а стала «царицей Кукуйской».

Жена на кону

Князь был в ярости – карта не шла. Он проигрывал графу Разумовскому раз за разом. Ставки все повышались и наконец количество утраченного князем имущества достигло пределов, граничащих с полным разорением.

Избежать позора можно было единственным способом – отыграться. Во что бы то ни стало! Вот только что ставить на кон? Свою усадьбу, чтобы остаться без крыши над головой и пустить пулю в лоб?

«Вы можете поставить на кон вашу жену, Александр Николаевич, – вдруг сказал соперник. – В этом случае все ранее проигранное вами при любом раскладе останется при вас».

Князь удивленно уставился на графа: не шутит ли? Нет, тот не шутил. Александр Николаевич тут же вспомнил светские сплетни о влюбленности Разумовского в его супругу. Злость начала заполнять душу князя, но он справился с нерациональным чувством и хрипло сказал: «Хорошо, я буду играть на свою жену».

Вторая супруга статского советника Григория Ивановича Вяземского 10 апреля 1772 года родила ему очаровательную дочурку, которую назвали Марией. В 1789 году, в возрасте 17 лет, папенька отдал Марию за одного из богатейших людей империи – князя Александра Николаевича Голицына. Тот был всего на три года старше супруги, но уже пользовался репутацией закостенелого самодура, крайне жестокого и грубого человека.

Кроме того, Александр Николаевич слыл большим гулякой и мотом, большая часть оставленного отцом наследства (которое, кстати сказать, и привлекло статского советника Вяземского), была им потрачена в первые пару лет жизни с Марией Григорьевной. По мере того как деньги исчезали из закромов Голицына, он становился все более придирчивым и суровым к молодой супруге. В