— Обычно я предпочитаю доминировать, Сирша. Но при определенных обстоятельствах это могло бы доставить удовольствие с подходящей женщиной…

Я облизываю губы, когда бармен пододвигает к нам два напитка, что-то бледное и непрозрачное в хрустальных бокалах.

— Что бы сделала подходящая женщина, Коннор? — В моем голосе слышится раздражение, вызов ему рассказать мне, а не отступать и заявлять, что я не могу этого вынести.

В эту игру на отвагу могут играть двое.

Он внимательно наблюдает за мной, его полные губы все еще кривятся в порочной ухмылке.

— Что ж, — тихо говорит он, придвигаясь ближе ко мне и протягивая мой напиток, так что его голос все еще можно услышать даже сквозь нарастающий шум заполняющегося клуба.

— Она могла привязать меня к стулу, мы оба были полностью обнажены, мои руки и ноги были связаны, когда она распластывалась передо мной, заставляя меня смотреть, как она играет сама с собой, легкими прикосновениями, заметь, позволяя мне наблюдать, как ее киска розовеет от возбуждения, ее складочки набухают и становятся влажнее с каждым мгновением, дразня меня этим, пока я не стал бы таким твердым, что с моего собственного члена капала предварительная сперма, он бы набухал и умолял, чтобы к нему прикоснулись…

Черт возьми. Я с трудом сглатываю, и мой напиток останавливается на полпути к губам.

— Как ты такое, так спокойно говоришь? — Спрашиваю я, отчаянно пытаясь игнорировать внезапный жар между ног, вызванный к жизни идеей Коннора, связанного и напряженного, пока я дразню его. — Откуда это вообще взялось?

Коннор ухмыляется, делая глоток своего напитка.

— Разве у тебя нет фантазий, Сирша? Уверяю тебя, большинство моих рассказов не о том, как женщина дразнит меня и доминирует над мной, но есть кое-что, что можно вообразить о женщине, дразнящей меня до грани оргазма, отказывающей мне снова и снова, возможно, даже нависающей надо мной в постели, насаживаясь своей киской на самый кончик моего члена, пока я не буду близок к взрыву…

Я давлюсь первым глотком своего напитка, его медовый привкус сладок у меня на языке.

— Ну вот, ты опять начинаешь, — выдавливаю я. — Ты думаешь о чем-нибудь еще, кроме секса, Коннор? Серьезно?

Он внезапно поворачивается ко мне, заставляя меня отчетливо осознать, что перекладина упирается мне в спину, и деваться некуда.

— С тех пор, как ты ворвалась ко мне на склад той ночью, дразнила меня, а потом отказала. С тех пор, как я довел тебя пальцами до оргазма в лифте. — Коннор наклоняется ближе, его теплое дыхание касается моего уха. — Нет, Сирша, я почти ни о чем не думал, кроме как трахнуть тебя. Я был первым мужчиной, который довел тебя до оргазма, теперь я знаю это. Но ты все еще не рассказала мне об оргазмах, которые ты испытываешь сама? Если испытываешь. О чем ты фантазируешь?

О тебе. С тех пор как я вошла на тот склад, только о тебе. Но я не собираюсь этого говорить.

— Я не знаю, — решительно отвечаю я, делая еще один глоток напитка со вкусом меда.

Коннор отстраняется, насмешливо улыбаясь мне.

— Не фантазируешь? Или не мастурбируешь? Я полагаю, кому-то, к кому так мало прикасались, как к тебе, не нужно многого, чтобы кончить. Всего несколько поглаживаний пальцем по твоему тоскующему клитору…

— Сегодня вечером я умру от возбуждения или смущения, или от того и другого вместе, — ошеломленно думаю я, пытаясь взять себя в руки. Мы находимся в клубе пятнадцать минут, и я уже чувствую настойчивую пульсацию между ног. Крошечные черные шелковые стринги, которые прислал мне Коннор, промокли насквозь. Я чувствую, как они прилипают к моим складкам. Каждый дюйм моего тела уже ощущается так, словно у меня все колит. Мои нервы, провода под напряжением, наэлектризованные и поющие по каждой прихоти Коннора.

— Ты меня дразнишь. — Свирепо смотрю на него, одним смелым глотком допиваю свой напиток и ставлю его обратно на стойку. — Я фантазирую о… нормальных вещах, ясно? И ни о ком конкретно. О ком-то, кто опускается на меня. Возможно, я сверху в постели. Я не знаю, о чем я фантазирую, понял? Я лишь видела нескольких порнофильмов, которые мне удалось стащить кое-где. Это то, что ты хотел знать? Что я ужасно наивна и имею лишь базовые знания о сексе? Давай, смейся надо мной. Я знаю, что ты этого хочешь.

Глаза Коннора встречаются с моими, яркие и горячие, и еще один импульс желания проносится по мне с такой силой, что я почти теряю сознание.

— Ну что ж, Сирша, — говорит он низким голосом, который обволакивает меня, как шелк, без намека на насмешку в нем. — Сегодня вечером ты получишь неплохое представление.

Он протягивает мне еще один напиток, его рука указывает на комнату вокруг нас, когда он делает глоток из своего.

— Этот этаж общественный, — тихо говорит он, достаточно тихо, чтобы слышала только я, когда он придвигается еще ближе, его бедро задевает мое, когда мы стоим бок о бок. — Для тех, кто хочет проявить свои желания или быть выставленным напоказ. Оглянись вокруг, Сирша… с течением ночи здесь будет только больше разврата.

Сначала, когда мы вошли, я окинула зал лишь беглым взглядом и направилась прямо к бару, но теперь, когда я смотрю на него более отчетливо, мое сердце начинает учащенно биться. Различное оборудование по всей комнате: столы с мягкой обивкой, скамейки, подобные той, о которой Коннор упоминал прошлой ночью, Х-образная конструкция, металлический каркас со свисающими с него наручниками, нечто, поразительно напоминающее средневековый инвентарь, разбросаны по краям комнаты, расставлены в промежутках между занавешенными нишами. Большинство из них пусты, но по мере того, как растущее число посетителей клуба начинает отфильтровываться от бара, я вижу, как к ним начинают двигаться пары, некоторые разбиваются на пары и направляются к строениям или альковам.

Коннор приподнимает бровь, протягивая руку.

— Хочешь взглянуть поближе, Сирша?

Я с трудом сглатываю, допивая остатки своего напитка.

— Мы должны предоставить им немного пространства, уединения, не так ли?

Он смеется.

— Сирша, что я только что сказал? Если они хотели бы поиграть наедине, то пошли бы в альковы или сняли отдельную комнату наверху. Они хотят, чтобы их видели. И что?

Его рука все еще протянута, и я знаю, что это еще один вызов. Я знаю, в какую игру мы играем, и, нервно оглядывая периметр комнаты, я понимаю, что у меня есть два варианта. Я могу смириться с поражением, признать, что это слишком тяжело для меня и моей “чопорной” чувствительности, и сказать Коннору, что хочу уйти. Он отвезет меня обратно в отель, я абсолютно не сомневаюсь, что он это сделает. Он, вероятно, получил бы столько же удовольствия от моей капитуляции перед его настойчивостью