тянуть время? — Спрашиваю я его, встречая его неуверенный взгляд своим собственным. — Или ты собираешься заткнуться и делать то, ради чего привел меня сюда? — Я сжимаю руку в кулаке на его рубашке, притягивая его ближе. — Я знаю, ты надеялся, что это произойдет. Что ты спровоцируешь меня на это. Так что воспользуйся преимуществом, Коннор Макгрегор, и посмотри, скажу ли я нужное слово.

— Ты, — говорит он с рычанием, положив обе руки на мои бедра и притягивая меня к себе. — Блядь…это приведет к моей смерти.

— Возможно, — говорю я ему. — Но если бы мне пришлось гадать, то это то, как ты хочешь поступить.

— Это не ты. — Его рот снова близко к моему. — Это не та Сирша, которую я знал.

Я поднимаю подбородок вверх, приподнимаясь на цыпочки, чтобы коснуться своими губами его губ.

— Может быть, только на эту ночь, я устала быть ею.

— Если я поцелую тебя еще раз, Сирша, эта ночь пройдет по-моему. — Предупреждает он. — Я научу тебя, что значит быть моей нижней, здесь, в этой комнате.

Мое сердце замирает в груди, но я отказываюсь отступать сейчас.

— Давай, — вызывающе шепчу я. — Ты дал мне стоп-слово. Теперь попробуй заставить меня сказать его.

Коннор издает глубокий горловой звук, почти рычание, его руки сжимаются на моих бедрах, а затем он снова целует меня, и я понимаю, что потеряна. В конце концов, все сводится к одному… я хочу знать, каковы мои пределы. Я хочу, чтобы Коннор их протестировал. И я хочу знать, действительно ли, когда он уйдет из моей постели, это произойдет потому, что я не хочу делать то, что доставит ему удовольствие, или просто потому, что он никогда не сможет быть удовлетворен только одной женщиной. Даже если это означает осознание того, что меня для него недостаточно.

— Что теперь? — Шепчу я, когда он прерывает поцелуй. — Чего ты хочешь от меня?

— Все, — рычит Коннор. — Но сейчас мы начнем с наказания за то, что ты солгала мне в первую ночь. — Он проводит большим пальцем по моей нижней губе, нависая надо мной, сильный и доминирующий, с самым мрачным, самым похотливым выражением лица, которое я когда-либо видела. От этого по моему позвоночнику пробегают мурашки, вибрируя по всему телу, когда я дрожу. — Ты лгунья, Сирша, маленькая девочка-манипулятор, у которой слова твоего папочки слетают с языка, как отравленный мед, но сегодня вечером у меня есть другое применение твоему рту. Его рука сжимает мой локоть, разворачивая меня к лакированному шкафчику. — Помни, что я сказал о выборе, — шепчет он мне на ухо. — Может быть, я соглашусь с твоим выбором, а может быть, и нет. Он протягивает руку, подводя меня к нему, открывая шкафчик, и я точно понимаю, что он имеет в виду.

Аккуратно выстроенные в ряд различные принадлежности: хлыст для верховой езды, мягкий на вид кожаный флоггер, тонкая трость и несколько разных весел. Одна лопатка простая, другая покрыта выступами, а в третьей через равные промежутки проделаны отверстия. Под ним я вижу выдвижной ящик и нервно облизываю губы.

— Что там?

Коннор ухмыляется и, протянув руку, открывает его. Он разделен надвое, и на одной стороне представлены разнообразные вибраторы и фаллоимитаторы, о которых я уже знаю, а на другой, резиновые и стеклянные колбы странной формы с основанием различных размеров. Я растерянно моргаю, и Коннор замечает это, ухмыляясь. Он поднимает один из них.

— Ты знаешь, для чего это, Сирша?

Я не уверена, что хочу знать, но вряд ли я уже собираюсь увольняться. Я молча качаю головой, и он хихикает, протягивая руку мне за спину, чтобы сжать мою задницу.

— Вот, — говорит он, и я чувствую, что слегка бледнею.

— И насколько, черт возьми, это приятное ощущение? — Требую я, и Коннор смеется.

— О, поверь мне, Сирша, это может быть очень приятно, особенно если ты наполнена одним из них и моим членом одновременно. Мы, конечно, не можем сделать это сегодня вечером, но некоторые женщины…

Я резко поворачиваюсь к нему, мои глаза сверкают.

— У меня есть одно правило, Коннор, — говорю я ему категорично, и он удивленно смотрит на меня.

— Конечно, — приветливо говорит он. — Какое?

— Когда мы вместе… вот так, как сегодня вечером или любой другой ночью, я не хочу слышать о других женщинах. Я окажу тебе такую же любезность, конечно, если там… когда там, будут другие мужчины. Когда мы вместе, это только ты и я. Понял?

Рот Коннора подергивается.

— Конечно, — спокойно говорит он. — Приношу свои извинения.

Извинения, по какой-то причине, застают меня врасплох. Это кажется нехарактерным для того, что я видела до сих пор, такого упрямого, высокомерного, воинственного человека. Его лицо меняется, когда до меня доходит смысл извинений, и темнеет от вожделения, когда он кладет предмет обратно в ящик.

— Ты собираешься выбрать? — Спрашивает он, указывая на инструменты, которые, я знаю, он собирается использовать, чтобы отшлепать меня. — Или я должен?

Я знаю, что в конечном итоге он все равно может сделать выбор, как он меня и предупреждал, но я хочу хотя бы попытаться высказать свое мнение. У меня перед глазами внезапно возникает образ распростертой женщины внизу, влажно шлепающий член по ее киске, и я чувствую странный холодок страха и прилив возбуждения одновременно.

— Где ты собираешься меня отшлепать? — Спрашиваю я тихим голосом, и Коннор ухмыляется.

— Где захочу, — мрачно говорит он, но при вспышке страха, которую он видит на моем лице, он немного смягчается.

Он проводит пальцами по моему подбородку, приподнимая его, так что я вынуждена посмотреть на него снизу вверх.

— Я не собираюсь бросать тебя в пучину своих желаний, Сирша, даже если я знаю, что ты испытываешь меня сегодня вечером этими играми. Ты поддашься некоторым из них, если только не скажешь слово, и я получу удовольствие с тобой сегодня вечером, помня о твоей девственности, конечно, — добавляет он. — Но я не причиню тебе вреда.

— Я хочу знать, чего ты хочешь, — выдавливаю я. — Я хочу, чтобы ты показал мне…

— Я знаю. Но есть некоторые вещи, которые ты не можешь сделать в свою первую ночь. — Затем он протягивает руку, вытаскивает флоггер из шкафчика, быстро наклоняется и достает что-то еще их ящика. — Теперь подойди к скамейке, Сирша, и склонись над ней.

Я колеблюсь, и его глаза темнеют.

— В этой комнате, пока ты не произнесешь стоп-слово, я твой хозяин. Ты слушаешься меня, Сирша. Делай, как я говорю.

Я дрожу, но повинуюсь. Страх, кажется, только усиливает мое растущее возбуждение, и я чувствую, как крошечные шелковые стринги влажно прилипают к моим складочкам, а внутренняя поверхность бедер липкая от того, насколько я мокрая. Я слышу шаги Коннора позади себя, мое