– Из-за жены? – вдруг спросила Сара.

Маркус не любил любопытства – никакого, тем более женского.

– К чему вы клоните?

– Я не хотела вас обидеть, Маркус, но ведь вы уже на пенсии. И все равно…

– И все равно лезу не в свое дело? Убийство произошло у меня под носом, Сара, как, собственно, и у вас, в этом самом доме. Вы не боитесь, что могли убить вас, например?

Маркус понимал, что это навряд ли, но метод запугивания еще никогда его не подводил.

Он хотел уже пойти к двери, как был остановлен легким касанием. Рука Сары как-то быстро оказалась в его руке, а лицо – очень близко к его лицу.

– Вы очень хороший человек, Маркус, – сказала она, отпустив его руку так же быстро, как и взяла ее.

Хейз молчал.

– Я бы не хотела, чтобы вы втягивали себя в это дело; поверьте, я знаю, о чем говорю. Посмотрите, у вас уже тремор…

Руки Маркуса и правда дрожали. Он пытался не замечать этого, но в последние дни начало дергать и шею.

– Это нервное, вы понимаете? – Сара будто ждала ответа, но, так и не дождавшись, продолжила: – Люди вашей профессии часто подвержены… – Она замолчала.

– Чему? – Маркус посмотрел ей в глаза. В первый раз он увидел их так близко, в первый раз за последний год так близко подпустил человека. – Подвержены чему, Сара?

– Это своего рода посттравматический синдром. Вы чувствуете, что у вас дергается шея?

Хейз и не знал, что это так заметно.

– Не замечал, – соврал он.

– Вам нужно забыть прошлое, вам нужно отпустить его.

– Вы хотели сказать – ее?

Сара поджала губы и опустила глаза.

– Я понимаю, что не должна в это вмешиваться, но, может, эта женщина и правда покончила с собой. Однако вы все еще хотите раскрыть это дело, потому что…

– Я смотрю, это не Кристофер вас допрашивал, а вы его… Не так ли?

– Нет, что вы, я… извините.

– Не извиняйтесь, – Хейз пошел к выходу. – Крис всегда любил почесать языком.

* * *

Письма, что Хейз забрал из ящика Густава, были не просто письмами. И он понял это сразу после того, как прочел первые три. Маркус постучал в восьмую дверь.

Густав стоял у окна и даже не обернулся на него. Его волосы были растрепаны, рубашка сползала с плеча. Одна брючина приподнята до колена, другая наспех подвернута.

– Густав, – окликнул его Хейз, – как вы себя чувствуете?

Тот молчал.

– Мистер Лембек? – Маркус подходил к нему.

– Моя жена приходила сегодня…

Маркус огляделся по сторонам, надеясь найти хоть какие-то признаки женского присутствия.

– Она подает на развод.

– Мне очень жаль, Густав.

– Она сказала, что не придет больше, сказала, это конец… – Он закрыл лицо руками и задрожал.

– Я уверен, вы хотели спасти этот брак.

– Каждый день мне казалось, что я сделал не все, что мог.

– Где живет ваша жена?

– В десяти кварталах отсюда.

– Давно?

– Я же сказал – с тех пор, как мы перестали жить вместе.

– Да-да, я запамятовал, простите… – Маркус взял стул и сел напротив. – Значит, она приходила сейчас?

Мистер Густав присел на подоконник и обернулся.

– До сих пор чувствую запах ее духов…

Маркус принюхался.

– Да-да, я сразу и не заметил, – соврал он и еще раз оглядел комнатушку. – Значит, развод?

– Боюсь, что да.

– И неужели ничего не предвещало?..

– Мы просто решили пожить отдельно. Знаете, когда столько лет вместе, иногда нужно пожить отдельно, чтобы собраться с мыслями, чтобы…

– Да-да, понимаю, чтобы спасти свой брак. Значит, раньше о разводе она не говорила?

– Нет, мы хотели начать все сначала.

– Правда, – протянул Хейз, – все сначала? А что сегодня сказала ваша жена, Густав? – Он посмотрел на растерянного мистера Лембека, видя, как тот собирается с мыслями.

– Она сказала, – тот посмотрел в пол, – она сказала: «Каждый день я буду молить Бога…»

– «…чтобы он никогда не свел меня с тобой», – продолжил Маркус.

Густав замолчал и ошалелыми от страха глазами посмотрел на Хейза.

– Откуда вы это знаете?

– Она сказала вам это в письме. Я, правда, не знаю, когда были написаны эти письма, но то, что не сейчас, это точно. Когда она сообщила вам, что хочет развода?

– Только что. – Густав прижался к окну.

– А когда решила подать на развод?

– Она еще только подаст…

– Не врите мне, мистер Лембек, не врите. Никакая жена к вам сейчас не приходила. Может, она приходила неделю назад, а может, и за день до убийства. А может, уже с год как живет не в десяти кварталах отсюда, а в другом штате? Не знаю… Но то, что вы что-то скрываете, – это факт!

– Что вы такое говорите? – крикнул Густав.

– То, что никто к вам сегодня не приходил, как и вчера. И окончательно расстались вы еще до убийства, которое здесь произошло. Не так ли?

– Я не понимаю, о чем вы!

– О том, что вы уже давно не общаетесь с женой. Пора бы уже привыкнуть. Так, может, не это вас беспокоит? Что вас так беспокоит, Густав? Почему только сейчас вы решили наглотаться таблеток? Кстати, где вы их взяли? Можно посмотреть рецепт?

– Вы издеваетесь, Хейз?

– Нет, я вполне серьезно. Может, вы украли их у Сары…

– Какого черта?

– И может, не один пузырек…

– Уйдите сейчас же из моей квартиры!

– А может, случилось нечто такое, что не дает вам уснуть, что не дает вам спокойно жить, а, Лембек?

– Вы не имеете никакого права приходить ко мне в дом и устраивать здесь допросы! – Густав надвигался на него.

– Почему вы наглотались таблеток? Вы хотели инсценировать смерть? Подозреваемый перестает быть подозреваемым, если умирает так же, как жертва, не правда ли? Вы думали, я поверю, что вас тоже хотели убить?

– Никто на меня не покушался!

– Ну, сейчас-то, конечно.

– Просто я выпил больше обычного; я забыл, что принял две, и через пять минут принял еще столько же.

– А может, вы и правда хотели покончить с собой? Может, есть то, с чем вы не можете справиться? – Маркус пошел к двери. – Где вы были ночью двадцать пятого числа?

– На что вы намекаете?

– Где вы были в ночь убийства?

– Я был у себя. И вообще я имею право не отвечать на ваши вопросы.

– Конечно, имеете, но мне плевать.

– Неудивительно, что вас уволили из органов.

– Я сам ушел.

– Ага, пойди докажи!

– Значит, свидетелей у вас не было? – продолжал налегать Маркус.

– Свидетелей чего?

– Того, что ночью вы никуда не выходили.

– Не было, как и у вас, как и у каждого