подозрению в убийстве своего мужа Оборина Станислава Олеговича.

Глава двадцать первая

— Гражданка Оборина, вы задержаны по подозрению в убийстве своего мужа Оборина Станислава Олеговича.

Суровые люди в деловых костюмах и форменной одежде. Мне под нос суют удостоверения. И тут дверь распахивается и влетает запыхавшийся Рашид.

— Я адвокат Обориной Василисы Александровны, все показания моя клиентка будет давать только в моем присутствии, — выпаливает с порога мой защитник.

А я смотрю на все это, разинув рот, так как не звонила Рашиду и даже не представляю, как он узнал, что ко мне придут товарищи из одного очень сурового заведения. Но где-то в глубине меня зарождается смех. Опять мой муж устроил цирк с конями. Круговерть продолжается: опрос, опознание, такое ощущение, что муж не хочет для меня более легкой жизни.

— Рашид, опять нашли очередной труп Оборина? — меня вдруг пробивает на смех, хотя ситуация совсем не веселая. — Ха-ха-ха, третий труп, Оборин пошёл на рекорд.

Мужчины в форме удивленно таращат на меня глаза, а потом хмурятся.

— Василиса, не закапывай себя преждевременно, — шипит на меня Рашид.

— Что у нас на этот раз: его покусала бешеная любовница, его порезала ножом очередная *лядь, что? Может ему отрезали причиндалы? Так давно пора было, — весело смеюсь я. — Сама бы с удовольствием отрезала ему его пестик.

У мужиков в форме просто глаза на лоб лезут.

— Василиса, ты сейчас себе на двенадцать лет яму выкопаешь, — Рашид меня толкает в бок.

— А какой труп вам в этот раз подкинули, с головой или без головы, может расчлененочку? — меня несет уже не по детски, улетели мои мозги, остановиться не могу, в рот смешинка попала.

Рашид бледнеет и стирает пот со лба. А господа из Комитета смотрят на меня, как на умалишенную.

— Проедем с нами в Следственный Комитет…Василиса Александровна.

— А давайте сразу на опознание, чего там тянуть кота за яйца…

— Будет вам и опознание, — спокойно говорит самый суровый из мужчин.

И снова казенное здание, пропуск, сумрачные коридоры, нас оставляют в коридоре на несколько минут. Пока сижу, немного успокоилась. И даже как то страшно стало, потому что Рашид замолк и внимательно на меня смотрит.

— У тебя все хорошо, Василиса, — спрашивает он.

А я только киваю головой.

Нас заводят в комнату для допросов. Стол, четыре стула, решетка на окнах, на одной стене темное стекло.

Суровые мужчины вновь представляются и пожимают руки Рашиду. Мы садимся по разные стороны стола, и допрос начинается.

— Когда вы последний раз видели своего мужа, Оборина Станислава Олеговича?

— Вчера, он пришел в районе восьми часов.

— О чем вчера вы говорили?

— Он меня обвинил в измене, кричал, что не пойдет на раздел имущества, у нас развод.

— Значит, у вас были мотивы его убить?

— Были, но я не убивала.

— Где вы были с одиннадцать часов вечера до двенадцати вечера вчерашнего дня?

— Спасла дома.

— Кто это может подтвердить?

— У меня гостят подруга с мужем и их дети, мы вчера все пошли спать в одиннадцать.

— Вы могли покинуть дом так, чтобы они не видели?

— Ну, в принципе дом большой, три выхода: главный вход, терраса и запасной вход, — Рашид шипит, кривит лицо и прерывает меня.

— Василиса, говори только то, что согласуешь со мной, — шепчет он мне на ухо.

— То есть у вас была возможность выскользнуть из дома незамеченной? — следователь перефразирует вопрос.

— Нет.

— Почему нет, — немного удивлен он. — Вы же сами сказали, что у вас есть три входа в дом.

— Камеры, — и я оборачиваюсь к Рашиду. — Богдан ведь не выключил камеры, что вы установили, когда Марина пыталась выкрасть деньги?

Рашид дергается, просит прервать допрос и выходит.

Мы сидим молча, обстановка гнетущая, но следователи молчат.

Рашид заходит широким шагом и сообщает: Все камеры работают, в интересах следствия мы представим видео с них.

Допрос продолжается.

— Вы знаете лиц заинтересованных в смерти вашего мужа?

— Нет, скорее лица, которые могут убить мужа за его действия.

— Например?

И мне приходится рассказывать о нашей бесплодности, страсти моего мужа к продолжению рода, про три ЭКО, а еще кучу любовниц. Долги перед разными людьми. Проблемы в его бизнесе. А в конце добавляю: Ну, все эти люди с удовольствием убьют моего мужа!

Следователь молча выключает запись допроса. И мы сидим минуту в тишине.

— Удивляюсь, как вы его до сих пор не убили, — вдруг говорит следователь.

— А зачем? Пусть бы жил и мучился. А что теперь? Пойди, докажи теперь, что виллы и счета в банках других государств его. По мне лучше бы нас развели.

— Ладно, нужно ваше опознание, — и мы выдвигаемся.

Я-то думала, что поедем вновь в больницу, но меня повели в другое крыло здания, где висела строгая табличка «Судмедэкспертиза».

Тело моего супруга лежало на столе, как и в прошлый раз, закрытое простыней.

Патологоанатом открывает голову. Я вижу его лицо и часть шеи.

Впервые мне становится не по себе, словно в прошлый раз я точно знала, что это не он. Но сейчас передо мной лежит Стас. Его лицо бледное, восковое, полуприкрытые глаза, а на шее четкий след от ножа. Небольшой разрез в районе сонной артерии подсох, кожа вывернулась, приоткрывая внутреннее содержимое.

— Медик бил, точно в цель, — киваю я на рану головой.

— Почему вы думаете, что медик? — удивляется следователь.

— Так разрез прошел по сонной артерии, не медик бы попал туда случайно.

Следователь кивает головой, и патологоанатом открывает мне тело. От чего я прихожу в ужас, потому как все тело Стаса истыкано ножом. Раны небольшие, как будто кто-то наносил ему раны в бешенстве. А его достоинство отрезано.

— Василиса Александровна, все как вы предсказали, если вы не предоставите нам алиби, то вы первая подозреваемая.

Мы переглядываемся с Рашидом, только теперь я понимаю, как попала, почти построила себе ловушку.

Но на этом неприятности мои не заканчиваются. Потому что мне суют под нос постановление на проведение обыска.

Дежавю. Мы едим в поселок. У соседей уже не вызывает шок наличие возле моего коттеджа машин полиции. Любопытные соседушки выстроились вдоль изгороди, внимательно присматриваясь к тому, что происходит в моем доме. А в доме перерывают все верх дном. Ищут, ищут орудие убийства. И находят, но не в доме, а под террасой в корзине с инструментами. Нож завернут в грязную тряпку, ручка вытерта.

— Где моего мужа убили? — спрашиваю следователя.

— На том же месте, где была убита девушка, недалеко от причала, — следователь смотрит на меня внимательно.

— Там сыро