Шрифт:
Закладка:
– Я… я не знаю, кто такая Натэла! Честное слово, не знаю! Первый раз это имя слышу!
– Нэ знаешь? Нэ верю! – Гоги снова заговорил с заметным кавказским акцентом. – Тогда откуда у тебя ее серьга? Откуда, говори! Говори по-хорошему!
Даша пригляделась к нему – и поняла, что в его лице и голосе проступает не ярость, а страдание.
– Эту серьгу потеряла Маруся… то есть Марина Бабочкина. Она в издательстве работает. Хотите верьте, хотите нет, но это – правда. Я с ней поговорить хотела, а она – раз, и убежала! Только эта сережка и осталась. А я ее, между прочим, спасла…
– Марусина сережка? – повторил Гоги и сразу как-то обмяк, отпустил Дашу и уронил руки вдоль тела. – Может быть, это правда… я же три пары таких серег сделал – одни для Натэлы, другие для Маруси и третьи… третьи еще для одной женщины…
– Для какой? – переспросила Даша.
– А, ты ее все равно нэ знаешь… да это и нэ важно… важно, что, раз эта серьга Марусина, ты нэ знаешь, где Натэла, что с ней… а я так надеялся…
Даша почувствовала в голосе Гоги, в его позе отчаяние.
– А что случилось с вашей сестрой? – спросила Даша, чтобы как-то выразить свое сочувствие этому странному человеку.
Еще она сделала крохотный шажок к двери подсобки. Кто его знает, вдруг он снова впадет в ярость? Нужно отсюда бежать. Отвлечь его внимание…
– Пропала… пропала моя Натэла. Уже три дня, как не появляется, и нэ звонит… и ее телефон не отвечает…
– Три дня? – машинально повторила Даша – и вдруг в ее голове связались два факта.
Как раз три дня назад начались ее собственные проблемы, которым до сих пор конца не видно…
– А она не на Измайловском проспекте жила?
– Нэ жила, но бывала… часто бывала… – так же машинально ответил Гоги и вдруг вскинулся: – А откуда ты знаешь про Измайловский?
Даша не собиралась ни с кем делиться своей удивительной, неправдоподобной историей, но Гоги так очевидно страдал, что она не выдержала и заговорила:
– Вы мне не поверите… это очень странно… я даже не знаю, стоит ли это рассказывать…
– Говори! – рявкнул Гоги, и в его голосе и взгляде снова проявились недоверие и гнев.
– Ваша сестра… кем она приходится… точнее, приходилась тому человеку… Чхонии?
– Ну, она… а тебе зачем? – подозрительно спросил Гоги.
– Затем, что он умер в своей квартире! Труп нашли в кресле, по телевизору показывали!
– Я тэлэвизор нэ смотрю! – отрубил Гоги. – Но ты вот что, рассказывай все как есть подробно. Откуда про это знаешь?
– Все началось с того, что я спряталась от проливного дождя в телефонную будку…
И Даша рассказала о странном звонке, и о том, как после этого звонка поехала на Измайловский проспект и видела, как из квартиры вывели женщину.
– Ее вели против воли. Скорее всего, ее чем-то накололи. Может быть, это и была ваша сестра…
– Наверняка! Наверняка это была Натэла!
Гоги закрыл лицо руками, застонал, раскачиваясь. Потом снова посмотрел на Дашу:
– Больше ты ничего не знаешь? Где она? Куда ее отвезли? Впрочем, откуда ты можешь это знать…
– Вот представьте, Гоги, кажется, я знаю, куда ее отвезли. Или, по крайней мере, догадываюсь.
И она рассказала, что заметила возле дома на Измайловском проспекте темную машину, отливающую в солнечном свете бирюзой, как надкрылья майского жука.
А потом видела точно такую же машину возле заброшенного завода на Светлановском проспекте.
– Конечно, это ничего не значит, таких машин в городе может быть много, но той же ночью в бизнес-центре «Галеон» напротив того завода убили охранника. А возможно, и двух охранников. Может быть, их убили из-за того, что они что-то видели. Возможно, они как раз видели, как туда привезли вашу сестру.
– Может быть! – подхватил Гоги. – Значит, Натэлу держат там, на этом заводе?
– А может, ее давно уже перевезли в другое место… а вообще, зачем ее могли похитить? Я думаю, дело не в выкупе?
Даша огляделась: Гоги не похож на богатого человека, у которого можно потребовать выкуп…
– Нэт, дело не в выкупе! – уверенно ответил ювелир.
Даша хотела задать следующий вопрос: в чем же дело, если не в выкупе, но Гоги не слушал ее, он смотрел, нахмурившись, куда-то в угол, и, видимо, был занят какими-то своими мыслями, потом повернулся к Даше и проговорил взволнованным, срывающимся голосом:
– Этот завод… как туда попасть?
– Ну… я видела там сбоку калиточку. Через нее, наверное, можно пробраться.
На всякий случай Даша не стала рассказывать, что уже побывала на заброшенном заводе и видела там труп второго охранника. И сторожа тоже встретила.
Глаза Гоги вспыхнули темным огнем, он снова схватил Дашу за плечи и выкрикнул:
– Ты мне покажешь то место!
Дашу возмутил этот неуместный требовательный тон, она сбросила руки ювелира и хотела поставить его на место, но Гоги, должно быть, сам почувствовал неуместность своей вспышки, сложил руки в умоляющем жесте и заговорил горячо, убедительно, причем от волнения его акцент усилился:
– Извини, я горячий чэловек… я тэбя как сестру прошу – помоги! Натэла – младшая моя, она мне и сестра, и все равно что дочь… с того часа, как она пропала, я себе мэста нэ нахожу… что с ней? Как она? Жива ли? Как сестру прошу – ты только покажи то место, дальше я сам! Только приведи меня туда!
– Ну ладно… – согласилась Даша после минутного раздумья. – Ладно, чего уж там… место я покажу, так и быть, и покажу, как туда пробраться. Но я не думаю, что это хорошая мысль. Там, наверное, опасно… может быть, лучше в полицию пойти?
– Нэт! – выпалил Гоги. – В полицию нэльзя! Я знаю тех людей, у них нэт ничего святого! Они убьют Натэлу, если заметят полицию… я должен сам ее спасти!
Про полицию Даша спросила просто так, ей самой совершенно не улыбалось иметь дело с полицией. Хорошо, что Гоги не смотрит телевизор, значит, он не видел фоторобота, который похож на Дашу.
Во всяком случае, сестра сразу ее узнала. У Аньки, конечно, глаз приметливый, опять же они все-таки родные сестры, но вдруг кто-то еще ее узнает…
– Ну, я даже не знаю… я покажу ту калитку…
– Покажешь – и все, дальше я сам!
– Ладно, так что – прямо сейчас поедем?
– Сейчас нэльзя, сейчас там людей много. Надо, чтобы люди по домам разошлись, чтобы стемнело. Пока я соберусь, приготовлюсь, дело серьезное…
Гоги закрыл дверь магазина, огляделся, потом смущенно взглянул на девушку:
– Да, я ведь так тебя и нэ
