— Да какая разница! Ты — императрица!

— Рич, я беременна. И мозги у меня работают, в отличие от твоих придворных дур. Или магазин. Или я начну развлекаться, когда мы вернемся во дворец. Ты сейчас что выбираешь? А потом?

Пушок негромко зарычал, выгнул спину, не слезая с моих коленей.

Я усмехнулась.

— Нет, убить меня не получится. Расчленить — тоже. Так что, Рич?

— И чем ты хочешь торговать? — сдался он, посмотрев на меня взглядом мученика.

— Книгами и всякими разными играми.

В ответ — взгляд барана перед новыми воротами. Ой, деревня… А еще император!

Глава 39

Прощай! Пока ты счастлива, ни слова

Судьбе в укор не посылаю я.

Но жить, где ты… Нет, Мэри, нет! Иль снова

Проснется страсть мятежная моя.

Глупец! Я думал, юных увлечений

Пыл истребят и гордость и года.

И что ж: теперь надежды нет и тени —

А сердце так же бьется, как тогда.

Джордж Байрон

— У тебя в библиотеке, ну, в книгохранилище, то есть, книги для детей есть? — начала я издалека.

— Зачем? — не понял Ричард.

— Чтоб они читали, нет?

Взгляд не изменился и осмысленней не стал.

Я тяжело вздохнула, вложив в свой вздох все, что думала про кое-каких царственных идиотов.

Ричард мой посыл быстренько считал, прищурился.

— Ты нормально можешь объяснить?

— Я и объясняю, — огрызнулась я. — Детям надо чем-то заниматься. Да и не детям — тоже. Твои подданные, Рич, мало читают. Очень мало читают. И в основном — или что-то чересчур легкое, или какие-нибудь учебники. Все. А то, что посередине? Романы, повести, рассказы? О жизни, семье, приключениях? Да мало ли! Народу надо разнообразить свой досуг. Нельзя только плясать, сплетничать и чаевничать. Угу, я знаю, что вы, мужики, еще и охотитесь иногда, в основном в хорошую теплую погоду. А когда ливень или снег, чем вы занимаетесь? Жен своих в спальнях закрываете и сами с ними в постель ложитесь? А если жена, допустим, на последнем месяце? Тогда? Пьете?

Ричард поморщился. Ему мое объяснение не пришлось по душе.

— У нас веками сложились традиции, — начал он.

И я сразу же его перебила:

— Это какие традиции? Собственных детей слугами делать? Шикарные традиции, че уж там. Ты и наших сделал бы, если бы не мое происхождение. Я в тебе не сом…

Договорить мне не дали. Ричард рывком поднялся со своего места и, не обращая внимания на дремавшего на моих коленях Пушка, с решительным видом наклонился надо мной. Его губы накрыли мои. Посыл был ясен: молчи, женщина!

И Пушок, конечно, не стал терпеть подобного пренебрежительного отношения к собственной персоне. Он мгновенно проснулся, потянулся и впился когтями Ричарду в ногу. Тот заорал, отпрянул. Как только меня не укусил от неожиданности!

— Два индюка, — хмыкнула я, наглаживая Пушка. — Товарищ собственник, у меня так-то должна быть личная жизнь. И точно не с тобой.

Пушок совершенно по-человечески фыркнул, демонстративно повернулся ко мне задом, но при этом остался на моих коленях. Их величество обидеться изволили. Заглаживай, женщина, вину.

Между тем Ричард неподалеку ругался сквозь зубы. Крови на одежде видно не было. Значит, повреждения не такие уж и серьезные, как могло показаться со стороны.

— Как чудесно у нас отпуск пройдет, — поддела я его, не переставая поглаживать Пушка. — А уж какая веселая личная жизнь будет.

— Я его на воротник пущу, — пригрозил Ричард, сверкая глазами в сторону Пушка. От пиетета перед почти божественной сущностью не осталось и следа. — Или в зверинец отдам! В антимагическую клетку запру!

На последней фразе Пушок зашипел, распушил усы.

— Прадед, — позвала я устало. — Может, хоть ты вмешаешься? Пока эти два идиота не поубивали друг друга?

Нарус появился мгновенно, словно только и ждал, когда я его позову. Сначала посмотрел в глаза Пушку. Тот сразу же отвел взгляд, съежился и спрыгнул с моих колен. Затем Нарус подошел к Ричарду, провел рукой над поврежденной частью тела. И раны как не бывало.

— Ирину пожалейте, обормоты, — произнес Нарус напоследок и исчез.

Я только и успела, что «спасибо» крикнуть вслед.

Исключительно благодаря вмешательству Наруса до конца отдыха никаких драк не было. Да и не могло быть. Пушок будил меня утром, подставлял спину под чесание и уходил охотиться. Мы с Ричардом до самого вечера были предоставлены самим себе. Ну и друг другу, понятное дело. Вечером Пушок возвращался сытый, довольный, требовал свою порцию ласки и уходил на улицу — спать. Не знаю, что внушил ему Нарус, но в сторону Ричарда Пушок демонстративно не смотрел. Как будто того не существовало.

И Ричарда, и меня подобное отношение полностью устраивало. Так что мы втроем сосуществовали на отдыхе вполне мирно.

А потом настало время возвращаться во дворец. Нарус заранее предупредил нашу родню о том, что у нас незапланированный мини-медовый месяц. Потому я не боялась крика, шума и прочих «развлечений». Но и полной тишины не поняла. Нарус перенес нас троих порталом, осмотрелся, почему-то ухмыльнулся и исчез. А мы остались. Втроем. В пустом и тихом дворце.

Пушок волнения не проявлял. Значит, бояться было нечего. Мне — так уж точно.

— Спорим, папа все-таки разрушил все, что мог, и это всего лишь иллюзия? — весело спросила я у Ричарда.

Он только плечами недовольно передернул.

Ну да, ну да. О богах и их близких родственниках ни в коем случае нельзя говорить непочтительно. Ему — нельзя. Мне, как той самой родственнице, можно.

Глава 40

Я одинок средь бурь и гроз,

Как без подруги альбатрос.

Смотрю окрест — надежды нет

Мне на улыбку, на привет;

В толпе я шумной потону —