Шрифт:
Закладка:
28 июня офицер Национального гарнизона пришел предупредить его, что пруссаки находятся достаточно близко к Мальмезону, чтобы послать отряд для его захвата. На самом деле Блюхер приказал летучей колонне доставить Наполеона живым или мертвым и выразил намерение расстрелять его как преступника.11 Услышав об этом намерении, Гурго поклялся: «Если я увижу, что император попадет в руки пруссаков, я его застрелю». Несмотря на это, Наполеону не хотелось покидать Мальмезон, где каждая комната и каждая прогулка были наполнены счастливыми воспоминаниями. 29 июня Фуше поручил генералу Беккеру отправиться в Мальмезон с отрядом солдат, чтобы заставить Наполеона уехать в Рошфор.
Наполеон согласился поехать. Гортензия уговорила его принять ее бриллиантовое колье, спрятанное в поясе и стоившее 200 000 франков. Он попрощался с несколькими солдатами, которые его охраняли. В 5 часов вечера 29 июня, верхом на калеке, запряженной четверкой лошадей, и с небольшим военным эскортом, он покинул Мальмезон. Через несколько часов прибыла кавалерия Блюхера.
II. ВТОРАЯ РЕСТАВРАЦИЯ: 7 ИЮЛЯ 1815 ГОДА
Палаты и Временное правительство обсуждали, сражаться ли с наступающими союзниками или вести переговоры о наиболее выгодных условиях. Даву предложил возглавить городское ополчение против Веллингтона и Блюхера, если те будут настаивать на восстановлении Людовика XVIII. Представители опасались, что сопротивление и поражение приведут к расчленению Франции, а для них самих — к чему-то меньшему. Остатки наполеоновской «армии Севера» не были настроены на еще одно Ватерлоо; они были плохо снабжены, а враг был объединен между Лаоном и Парижем.
Людовик XVIII, узнав, что одна из фракций союзников добивается его замены Луи Филиппом, герцогом д'Орлеаном, с тревогой выехал из Гента в Като-Камбрезис и там опубликовал (25 июня) декларацию, обещавшую примирение и либеральный режим. Палаты были довольны, и 30 июня Временное правительство и союзники подписали предварительные условия капитуляции столицы. Все французские войска должны были отойти за Луару, но безопасность и имущество горожан гарантировались. 7 июля союзники вошли в Париж. 8 июля Людовик XVIII проехал по Елисейским полям в торжественной обстановке и вновь занял трон Франции. Префект департамента Сена, приветствуя его, впервые употребил термин «Cent Jours», или «Сто дней», для обозначения периода между второй узурпацией Наполеона (20 марта) и восстановлением короля.
Большая часть страны приняла этот da capo al fine как единственное практическое решение проблем, возникших в связи с внезапным крахом наполеоновского режима. Однако Блюхер поднял шум, объявив, что попросит своих инженеров взорвать Понт д'Иена — мост в честь победы французов над пруссаками в 1806 году; кроме того, он предложил уничтожить все памятники Наполеону. Веллингтон вместе с Людовиком XVIII убеждал Блюхера остановиться; тот упорствовал, но царь Александр I, король Фридрих Вильгельм III и император Франциск II, прибывшие с русской, австрийской и пьемонтской армиями, приказали старому патриоту умерить свой гнев.12
Иностранные войска во Франции теперь насчитывали около 800 000 человек, и все они требовали, чтобы их кормили люди и взамен охраняли порядок. Каслри подсчитал, что прокорм оккупантов обходился Франции в 1 750 000 франков в день. Кроме того, каждый округ должен был выплачивать большие репарации. Людовик XVIII заявил союзникам, что если, вопреки их прокламации от 25 марта, они продолжат обращаться с его подданными как с врагами, он покинет Францию и попросит убежища в Испании. Союзники согласились ограничить размер репараций 50 миллионами франков и утверждали, что они полностью оправданы законами войны и прецедентами, созданными Наполеоном в Пруссии и Австрии.
Точно так же роялисты в некоторых французских городах устраивали «Белый террор», чтобы отомстить за Красный террор, в результате которого погибло так много роялистов в 1793–94 годах. Не всегда они были лишены непосредственного повода. Когда роялистская фракция в Марселе устроила демонстрацию с требованием реставрации Людовика XVIII, некоторые солдаты местного гарнизона, все еще преданные Наполеону, открыли по ним огонь. Командующий вскоре прекратил это и попытался вывести свои войска из враждебного города, но по пути около сотни из них были расстреляны из окон и с крыш (25 июня). В этот день и на следующий вооруженные роялисты бегали по городу, расстреливая бонапартистов и якобинцев; двести жертв погибли, многие из них все еще кричали «Vive l'Empereur!». Роялистские женщины радостно танцевали вокруг трупов.13 В Авиньоне роялисты заключили в тюрьму и убили всех захваченных бонапартистов. Одного человека они искали особенно — Гийома Брюне, которого обвиняли в том, что в 1792 году он пронес на своей пике голову принцессы де Ламбалль. Он спрятался в авиньонской гостинице; толпа нашла его, застрелила и протащила труп по улицам, избивая его в экстазе; затем, бросив его в Рону, мужчины и женщины танцевали от радости (2 августа 1815 года). Подобные сцены происходили в Ниме, Монпелье и Тулузе.
Эти варварства вряд ли можно было вменить в вину Людовику XVIII, который в принципе был всепрощающим человеком. Но он никогда не мог простить Нея, который обещал привести к нему Наполеона живым или мертвым, перешел на сторону Наполеона и унес столько жизней при Ватерлоо. 6 июля Ней бежал из Парижа и, переодевшись, скитался из города в город; его узнали, арестовали, судили судом 161 пэра и признали виновным в государственной измене. Он отказался от всех священнических услуг и был казнен расстрельной командой 7 декабря 1815 года.
Фуше и Талейран, теперь уже в министерстве Людовика XVIII, были триумфаторами, но несчастными. Роялисты в кабинете отвергали Фуше как цареубийцу и советовали королю уволить его. Людовик пошел на компромисс, назначив его министром Саксонии (15 сентября); но через три месяца он отозвал его и выслал из Франции. Фуше скитался без дела от Праги до Линца и Триеста и умер там в 1820 году, вместив в
