штаб был подотчетен непосредственно Герингу; что касается руководства, то Томас рассчитывал взять его на себя лично. В дополнение к начальникам отделов Управления военной экономики и вооружений в формате Командного экономического штаба были сведены вместе все ключевые представители центральных властей в Берлине (BA-MA. RW 31/80: 2)[85]. По большому счету основателями Командного экономического штаба «Восток» стали статс-секретари, уже являвшиеся членами Генерального совета по Четырехлетнему плану (Czollek, Eichholtz, 1968: 141–181, esp. 148). Помимо генерала Томаса, туда входили статс-секретари Бакке (министерство продовольствия) и Альперс (министерство лесного хозяйства), унтер-статс-секретарь генерал фон Ханнекен (министерство экономики) и статс-секретарь Кернер (Kay, 2006b: 691)[86], который, будучи доверенным лицом Геринга, с 1936 г. был директором Четырехлетнего плана. Теперь Кернер взял на себя схожие обязанности уже в Командном экономическом штабе. Кернер председательствовал на совещаниях (второстепенных, в отличие от совещаний высокого уровня, проходивших под председательством Геринга). На практике происходило постепенное расширение Командного экономического штаба «Восток», поскольку в него стали все активнее включаться отделы, заинтересованные в «восточных вопросах». Командный экономический штаб «Восток» был форумом, на котором специалисты обсуждали представляющиеся им предпочтительными решения экономической политики; сделанные на его заседаниях выводы передавались в Экономический штаб, который занимался их внедрением. В частности, документ под названием «Зеленая папка», или «Директивы по руководству экономикой во вновь оккупированных областях» (BA-MA. RW 31/128)[87], составлялся при участии всех отделов. Материалы, на которых он был основан, поступили из министерств и от статс-секретарей (BA-MA. RW 19/739. Fol. 299f.; Fols 130–137)[88], а сведение их воедино поручили Управлению военной экономики и вооружений. Таким образом, в документе содержались идеи Бакке, хотя и не в таком радикальном виде, как в «Директивах по экономической политике» Главной группы «La» от 23 мая 1941 г. Разночтения в том, как именно должна претворяться в жизнь экономическая политика, обнаружились вскоре после того, как Штаб планирования «Ольденбург» начал работу (BA-MA. RW 31/80)[89]. После собрания 27 марта 1941 г. по случаю торжественного открытия штаба Томас поднял вопрос о том, что должна представлять собой политика в подлежащих оккупации регионах – «эксплуатацию или потрошение» (Lübbers, 2006)[90] экономических ресурсов? Это был намек на то, что произошло при оккупации Польши: изначальный план Гитлера заключался в том, чтобы «разорить» Польшу, превратив в руины (Abteilungsleitersitzung… 1975: 91f.), тогда как военно-экономический штаб всегда стремился к тому, чтобы взять под свой контроль действующее промышленное предприятие (Umbreit, 1977: 224). На собрании в Управлении военной экономики и вооружений 29 апреля 1941 г., которое проводилось с целью оценить успехи подготовительной работы к созданию экономической организации, было доложено, что набор кадров в продовольственный отдел проводится не в полном объеме и что представление сотрудников имперским министерством экономики идет с отставанием от графика. Поскольку нельзя было терять ни дня, Томас тут же предложил пригласить статс-секретаря Бакке и унтер-статс-секретаря генерала фон Ханнекена – которые, согласно указаниям Геринга, должны были «отобрать лучших специалистов по экономике»[91] – к обсуждению вопроса (BA-MA. RW 19/739. Fol. 299)[92]. Помимо изначального повода собраться 2 мая, в ходе собрания 29 апреля назрел и другой, а именно тот, что дальнейшая работа по формированию «Зеленой папки» затрудняется «неясностью в вопросе формы эксплуатации новых территорий, которую своим приказом изберет фюрер». Было отмечено, что черновик приказа фюрера рейхсмаршалу Герингу, который ему показали, содержит все необходимые детали, но пока не подписан (BA-MA. RW 19/739. Fol. 299). Поэтому требовалось внести ясность – как следует из памятной записки, подготовленной к совещанию 2 мая, которую Кей ошибочно называет вторым сохранившимся фрагментом протокола встречи (BA-MA. RW 19/739. Fol. 306)[93]. Согласно данной памятной записке, обсуждению подлежат директива Гитлера Герингу (ожидающая подписания), а также записка Геринга командующему сухопутными войсками (уведомляющая последнего об учреждении Командного экономического штаба «Восток»). На повестке были и другие вопросы: безопасность на землях, разделяющих основные транспортные магистрали, а также снабжение униформой «особых руководителей» из числа гражданских. В действительности в протоколах совещания 2 мая 1941 г. в предельно конкретных терминах рассматривается лишь один из перечисленных вопросов – эксплуатация вновь приобретенной территории. Тот факт, что запланированные Томасом для обсуждения тезисы не раскрыты детально, свидетельствует о том, что на совещании 2 мая все пошло не по плану. Один из участников, статс-секретарь Бакке, воспользовался случаем и потребовал определить для экономической политики радикальные цели. Он призвал к разграблению оккупированных советских территорий, если нужно – ценой жертв, исчисляемых миллионами. Предъявить такое требование можно было только по указанию Гитлера. Сделав так, Бакке тем самым выпустил джинна – снял покров тайны с новых планов, расчистил дорогу решению Гитлера, считавшего, что смерть миллионов людей – приемлемая цена за приобретение максимальных «излишков», при том что до этого о таких намерениях было известно на уровне слухов. В протоколах требования Бакке зафиксированы в качестве «результата» встречи: нет никаких упоминаний о каких-либо принятых собравшимися «решениях». Однако Алекс Дж. Кей принимает этот документ как доказательство коллективного умысла массового убийства, к которому причастны присутствовавшие на встрече ведущие фигуры – гражданские и военные. Они не просто одобряют озвученные Бакке цели, утверждает исследователь, – они принимают их с энтузиазмом (Kay, 2006b: 697). Радикальное утверждение Кея основано не на конкретных доказательствах, а исключительно на предположительно зафиксированном в документе одобрении, а также подразумеваемом единодушии участников встречи в вопросе снабжения немецких войск продовольствием исключительно с оккупированных территорий. Факт, что войска «кормились с оккупированной земли» и в ходе прежних военных кампаний[94], используется как доказательство осведомленности присутствующих о политике массового убийства миллионов гражданских людей и ее коллективного одобрения[95].

Есть, однако, объяснение тому, почему протокол заседания имеет тот вид, в котором он до нас дошел: дело в том, что по вопросу «директивы фюрера» Герингу, которая должна была обсуждаться 2 мая, присутствующие не смогли договориться[96]. Черновой экземпляр директивы так и не был подписан, и ни Геринг (BArch. R 26 1/13. Fol. 1f.)[97], ни Гитлер в преддверии вторжения в СССР не отдали соответствующего приказа. Было понятно, что распространение инструкций на большое количество отделов создаст проблемы с секретностью, а также вызовет неприятие в рядах вермахта. Несмотря на единство мнений у Гитлера и высших чинов вермахта в том, что касается большинства аспектов военной кампании, Гитлер, как нетрудно догадаться, понимал, что генералы настороженно относятся к преступным приказам, и не был уверен в том, что военные будут действовать с должным рвением. Именно поэтому задачу по обеспечению безопасности на оккупированных территориях он возложил на СС