продовольственные запасы, необходимые Великогерманскому рейху («das für uns Notwendige»), будут в военное время вывезены с оккупированных территорий СССР, «десятки миллионов» («zig Millionen») человек умрут от голода (Kay, 2006b: 685–700). Идея была в том, чтобы на третий год ведения войны германский вермахт получал продовольствие из России (IMG 1948. Bd. 31: 84)[73]. В глазах историков, заявляющих о ведении германским руководством «политики голода» (о внедрении «плана голода», или Hungerplan), направленной против гражданского населения Советского Союза и военнопленных, важность данного комплекта протоколов трудно переоценить (Gerlach, 1999: 46–80)[74]. Однако, хотя никто не отрицает, что разработкой данных идей, по указанию Гитлера, занимался статс-секретарь из имперского министерства продовольствия Герберт Бакке, у исследователей сильно разнятся взгляды по поводу роли вермахта, значения, которое придавалось этим планам в отдававшихся во время вторжения 22 июня 1941 г. приказах, а также той роли, которую эти планы играли на фоне происходивших летом того же года событий (Arnold, 2005: 74–101, 242–267). Согласно утверждению Алекса Дж. Кея, истинная значимость собрания 2 мая 1941 г. признается не в полной мере[75], и в свете сформулированной на этой встрече «политики голода» она не менее важна, чем произошедшая в январе 1942 г. Ванзейская конференция и план по уничтожению всех евреев на подконтрольной немцам территории (Kay, 2006b: 688f, 695ff). На обеих встречах, продолжает автор, обсуждалось убийство миллионов людей; точно так же на обеих встречах присутствовали конкретные функционеры Третьего рейха, а именно статс-секретари министерств (что в реалиях британской гражданской службы приблизительно соответствует постоянным секретарям или заместителям), и от их мнения существенно зависели принятые решения и, таким образом, вся истребительная политика рейха (Kay, 2006b: 688f., 695ff.). Историки, как утверждает Кей, не придавали должного значения этой встрече ввиду того, что нет списка присутствовавших (Kay, 2006b: 689). В подкрепление своего тезиса о высочайшей важности собрания 2 мая 1941 г. Кей указывает максимально возможное число присутствующих, подразумевая, что чем больше статс-секретарей посетили встречу, тем более тщательно спланированной можно считать «политику голода». Однако если важность данной встречи с неизвестным количеством делегатов оценивать как следует, то в первую очередь необходимо поместить эту встречу в широкий контекст мероприятий по планированию войны на Востоке, а также рассмотреть на общем фоне соотношения сил в Третьем рейхе. Непосредственным стимулом к созыву совещания 2 мая 1941 г. стало приглашение от генерала Георга Томаса, главы Управления военной экономики и вооружений (Wehrwirtschafts- und Rüstungsamt, или Wi Rü Amt) в Верховном командовании вермахта, или ОКВ (Oberkommando der Wehrmacht, OKW). В конце февраля 1941 г. рейхсмаршал Герман Геринг, выступая в качестве уполномоченного по делам Четырехлетнего плана, поставил перед Томасом задачу разработать обширный экономический план для подлежащих оккупации восточных территорий. Поручение состояло в основном в создании организационной структуры и не касалось целей и методов оккупационной политики. Управление военной экономики и вооружений, а конкретно его отделы, занимающиеся вооружениями, участвовали в предшествующих кампаниях и добились тех или иных успехов в деле эксплуатации оккупированных земель для нужд военной промышленности. Поскольку в выкачивании экономических ресурсов из оккупированных стран были заинтересованы и другие органы рейха, между ними имели место постоянные трения и конфликты. Этот процесс разграбления половины Европы попытался возглавить Геринг, руководивший одним из наиболее влиятельных органов планирования. С каждым новым территориальным завоеванием «по указу фюрера» расширялись полномочия Четырехлетнего плана (Houwink ten Cate, 1999: 173–198, esp. 177f.)[76]. Генерал Томас подчинялся приказам Геринга по линии учрежденного в начале войны, в 1939 г., министерского Совета обороны рейха, в котором рейхсмаршал председательствовал (IMG 1948. Bd. 31: 224–239)[77]. Кроме того, в первые дни войны Томас был назначен членом расширенного Генерального совета по Четырехлетнему плану, в котором заседали статс-секретари министерств, а председательствовал опять же Геринг (Müller, 1988: 349–689, esp. 414f.; Thomas 1966: 175; Halder 1962: 27). Все цели и планы Управления военной экономики и вооружений, особенно касающиеся оккупированных территорий, подчинялись Четырехлетнему плану, за который отвечал Геринг (Houwink ten Cate, 1999: 178).

По указанию Геринга создаваемая крупная экономическая организация по вопросам восточных территорий, которую должен был учредить Томас, призвана была отвечать, в отличие от предыдущих кампаний, не только за вооружение, но и за все экономические вопросы – например, сельского хозяйства и производства продовольствия. В том, что касается второго вопроса, статс-секретарь имперского министерства продовольствия Герберт Бакке в феврале 1941 г. уже получил «особое задание» от Гитлера (BA-MA. RW 19/164; IMG 1948. B. 27: 169ff.)[78]. Бакке лично уже в подробностях доложил Гитлеру о том, какого прироста продовольственных запасов можно ожидать от оккупации советской территории (Nuremberg Military Tribunal…, 1949: 1318), сделав упор на важности Украины: сама по себе Украина, заявлял он, представляет собой профицитную территорию [Überschußgebiet – регион, производящий продовольственные излишки], тогда как остальная европейская часть России к таковым не относится (BA-MA. RW 19/164; Arnold 2005: 80f.)[79]. В начале марта 1941 г. Гитлер предвосхитил любые дискуссии о последствиях применения изоляционистского подхода, позже отраженного в печально известной Директиве по экономической политике от 23 мая 1941 г. (IMG 1949. Bd. 36: 135–157; Gerlach, 1999: 44–59)[80], – конкретно в том, что касается изоляции «дефицитных» великорусских территорий, которая породила бы масштабный голод. Гитлер наложил запрет на дальнейшие переговоры между органами вермахта и Бакке (Kriegstagebuch des Oberkommandos…, 1965. Bd. 1: 342). Со времени появления широко известной памятной записки Томаса (Thomas, 1966: 514–532)[81] «О последствиях операций на Востоке для военной промышленности» Гитлер был в курсе того, что не все верят в экономический успех операций на Востоке[82]. От Бакке потребовали, чтобы он держал ход приготовлений к восточной кампании в секрете даже от собственного министра (Bramwell, 1985: 124).

Таким образом, в тот период сотрудничество между Управлением военной экономики и вооружений и администрацией статс-секретаря Бакке свелось исключительно к организационным вопросам. 12 марта Бакке одобрил идею вхождения сельскохозяйственных чиновников в создаваемый Экономический штаб (BA-MA. RW 19/164)[83]. В конце марта, после длительных переговоров, он согласился с тем, что под эгидой военных должно существовать деление Экономического штаба «Восток» на три специализированные группы вплоть до низшего уровня отдела (BA-MA. RW 19/165)[84]. Так внутри экономической организации появилась главная группа «La» (Landwirtschaft, сельское хозяйство). Группа, возглавляемая министериаль-директором Хансом-Йоахимом Рикке из имперского министерства продовольствия, получила задачу надзора за продовольственной политикой в оккупированных советских регионах. Однако, дабы при выполнении экономических задач избежать весьма распространенного дублирования функций военными и гражданскими учреждениями, учрежденный Томасом Штаб планирования «Ольденбург» 7 марта принял решение о создании Командного экономического штаба «Восток». Этот