Шрифт:
Закладка:
Прошёл ровно год с того дня, как он двинул огромное войско монголов из верховья Иртыша на запад. За время похода ему покорились всё Среднее Поволжье, Половецкая степь и земли камских булгар. Захватив эти богатые территории и не встретив серьёзного сопротивления, великий хан избрал Волжскую Булгарию своим улусом, о чём сообщил на общем собрании Чингизидов (царевичи, сыновья и внуки Чингисхана). Но не тут-то было! Многочисленные Чингизиды, которые пришли с ним и которыми он командовал по воле великого дяди Угэдэя – вождя всех монголов, потребовали от него похода на Русь.
«Глупцы! Они мечтают о славе полководцев! – раздражённо думал Батый. – Я предупреждал их, что победа над Русью потребует многих жертв. Русские – стойкие воины и будут драться насмерть. На военном совете полководец Субэдэй, который уже бился с ними на Калке, назвал русских храбрыми воинами. Он сказал, что если бы тогда не побежали половцы, союзники славян, то неизвестно ещё, чем бы закончилось сражение! Но его не слушали, смеялись. А меня за промедление даже назвали бабой! Ах! – от гнева Батый задохнулся и заскрипел зубами, вспоминая выскочку и обидчика – Чингизида, сына одного из своих многочисленных родственников, дерзнувшего оскорбить его. – Он у меня ответит за это! – почернел от злости свирепый хан. – Этот нахальный мальчишка дерзнул ослушаться джихангира и тем самым грубо нарушил закон, установленный самим Чингисханом, его великим дедом!»
Понемногу успокаиваясь, Батый вновь погрузился в глубокое раздумье.
«С русскими надо быть вероломным, – решил он сам для себя, – их надо взять хитростью и обманом, обещая мир. А когда поверят – не щадить никого! Ни стариков, ни женщин, ни детей! За малейшее сопротивление – смерть!»
Батый в задумчивости поднёс ко рту пиалу с зелёным чаем, но пить не стал.
«Итак, уже завтра прикажу лагерю сниматься в поход. В поход – на Рязань! Она будет первою добычей! А затем и вся Русь, чего бы мне это ни стоило!» – свирепый хан весь подобрался на коврах, превратившись в один тугой комок, будто дикий зверь перед решающим прыжком.
– Чего хочет ваш хан? – спросил у монгольских послов рязанский князь Юрий. Его горячий вороной конь со стрелкой на лбу не отошёл ещё от дальнего похода и тяжело дышал, раздувая ноздри, фыркая и недовольно кося большим чёрным глазом на странного вида группу в цветастых одеждах. Среди посланников выделялась женщина, смуглая, почти чёрная, раскосая и босая. В её волосах, блестящих, как агат, белели маленькие, похожие на детские, косточки. И вся она, в бусинах и ярких лохмотьях, что-то пришёптывала и тряслась, словно в трансе.
«Чародейка, что ли», – невольно подумал Юрий, мысленно осеняя себя крестным знамением.
Узнав о вступлении великих монгольских орд в южные пределы своих земель, он сам, вместе с князьями Олегом Красным, прозванным так рязанцами за мужскую красоту и отвагу, и его братом Романом Ингваревичем, во главе войска поспешил выйти навстречу неприятелю. И вот она состоялась на берегу полноводной реки Воронеж у диких лесов.
Два войска стояли друг против друга. Русичи дивились пришельцам: смуглые, узкоглазые, в диковинных пёстрых одеяниях, вооружённые луками со стрелами в кожаных колчанах и кривыми мечами. Их числу не было конца! До самого горизонта текла вражья сила.
«Господи, сколько же вас!» – сердце князя тревожно стучало в груди. От ржания вражьих коней, зычных криков и команд ему почти не было слышно собственного голоса.
– Если желаете мира, – нагло улыбаясь, заявили монгольские послы, – то пусть десятая часть всего вашего будет нашей! Тогда великий хан отойдёт от Рязани.
«Врут! – подумал Юрий, – хотят взять обманом!» Вслух же произнёс:
– Передайте вашему хану: когда из нас никого не будет, тогда всё возьмёте! – и приказал готовиться к бою.
* * *
– Беда, князь! Пришли на Русь из самого Тартара орды поганых и хан их Батый – лютый зверь! На реке Вороне бился с ним князь Юрий Рязанский, а также князья Пронский, Коломенский и Муромский. Да проиграли кровавую битву! Почти все полегли там, а сам Юрий едва спасся и, отойдя с малым войском, затворился в городе. Тебя о подмоге просит! – докладывал Владимирскому князю гонец из осаждённой Рязани.
– Да велико ли их войско? – поинтересовался великий князь Владимирский. Внешне он сохранял полное спокойствие, хотя в его сердце росла и ширилась тревога: вот она, беда-то!
Ещё на военном совете присутствовали старшие сыновья Юрия, епископ Митрофан, воеводы и единственный оставшийся в живых родственник князя Рязанского, его племянник Роман Ингваревич. Он не участвовал в битве у воронежских лесов. В это время Роман и боярин рязанский Евпатий Коловрат находились в Чернигове, и потому сохранилось у него небольшое войско ратников.
– Числу поганых нет числа, великий князь! – отвечал гонец, воевода Кир Михайлович. – Среди монгол и другие народы, они везут с собой осадные машины, которые мечут огромные камни. Помоги, князь! Сегодня возьмут Рязань, а завтра у твоих ворот стоять будут!
Юрий медлил. Он размышлял о судьбе собственного города. Князь нисколько не сомневался в том, что если падёт Рязань, то следующей целью на пути Батыя станет Владимир. Но что лучше: встретить коварного и сильного врага в поле или за крепостными стенами? Ведь если потерять войско – тогда погибель неминуема! Помощь из Киева и других союзных ему княжеств не поспеет – уж больно неожиданно пришла беда!
– Отец, позволь мне сразиться с погаными! – Голубые глаза сына глядели на великого князя. – Мы с князем Романом ударим в тыл татарского войска. Батыю – не устоять!
Ах, как хотелось великому князю, чтобы это был только сон, страшный сон. И нужно всего лишь проснуться!
– Собирай ополчение, Всеволод! – обернулся отец к сыну и тут же поспешил отвернуться – не выдержал василькового взгляда.
Неожиданно душно показалось Юрию и тесно в груди.
– Господи, не дай погибнуть рабу твоему и надёже моей! – прошептал великий князь.
* * *
– Княже, поганые близко! Разведка донесла, что идут от Рязани с добычей и перед собой пленных гонят. В основном девиц молодых, – доносил Всеволоду верный воевода владимирский Еремей Глебович.
«Значит, не успели мы с подмогой!» – понял молодой князь.
– Взяли Рязань поганые! Ударим по ним с двух направлений, – предложил он князю Роману, – отобьём христианские души! Приготовиться к бою!
Всеволод и князь Роман стояли лагерем под Коломной, в пойме Москвы-реки. Их дружина в несколько тысяч воинов ни в какое сравнение не шла по численности с огромной монгольской ордой. Никогда прежде оба они не видали столь многочисленного войска, но горели отвагой, и их внезапный удар конницей по
