Глава двадцать первая

Березовое, деревня графа Курбатова, находилась в трех часах езды от Москвы и стояла на самом берегу Истры. Возможно, ближе к лету это место и становилось живописным, но сейчас, в марте, взору открывались только голые черные деревья (березы, как ни странно) да сугробы по пояс. Снега даже на самой проселочной дороге было достаточно, впору ехать на санях.

Сам дом был деревянным, низеньким и не в пример скромнее, нежели городской особняк графа.

– Одно слово – дача, – развел руками Курбатов, как будто извиняясь перед Полесовыми, которые, судя по всему, здесь еще не бывали. – Я на лето всегда стараюсь в имение под Воронежем выехать, а пока в городе, хоть на пару деньков сюда выбираюсь, когда очень уж от людей устаю.

Я взглянула на графа с удивлением: он и так жил сычом в своем особняке, почти не посещая гостей и никого не принимая, но, оказывается, все равно уставал от людей. Занятно.

– А здесь мне рады, – продолжал Афанасий Никитич, – комнаты всегда прибраны – будто меня и ждут. Алекса сюда обычно и калачом не заманишь, а я Березовое люблю… воздух-то здесь какой, Еленочка!

И они одновременно вдохнули полной грудью с блаженными улыбками на лицах.

– Навозом пахнет… – тоже вдохнул Алекс и поморщился. – Предлагаю пройти в дом. Надеюсь, там хоть немного чище.

– А когда мы поедем на стрельбище? – Мари таки не забыла об официальной причине поездки. – Может быть, сначала постреляем, а потом уже все эти les promenades et conversations?[31]

– Вам следует зайти в дом, чтобы хотя бы одеться теплее, Мари, – заметила я, – сегодня ветрено.

– Да, Мари, и не забудьте надеть перчатки! – с усмешкой добавил Алекс.

– Я уже говорила вам, что я не белоручка! – вспыхнула моя воспитанница, а тот только рассмеялся.

* * *

Комнат в доме было немного, так что нам с Мари отвели одну спальню – и я, и она были несказанно «рады» такому соседству, что и говорить. Перед выходом я тщательно осмотрела себя в зеркале и с неудовольствием подумала, если бы знала, что здесь будет Ильицкий, то сделала бы утром более интересную прическу. За неимением же прически я воспользовалась духами – своей любимой сиренью, – накинула поверх дорожного костюма модную жакетку, отороченную мехом куницы, и решила, что выгляжу недурно. После чего поскорее покинула комнату, не ответив на ехидное замечание Мари, что мы едем на стрельбище, а не на званый ужин…

Коридоры и единственная гостиная были безлюдны – все понимали, что няня еще долго будет собирать детей, так что не торопились. А я прохаживалась по пустующему дому, ненавязчиво заглядывая за приоткрытые двери, и, возможно, в глубине души надеялась, что увижу Ильицкого.

Кстати, когда я тет-a-тет поинтересовалась у графа, пригласил ли он вместе с Ильицким профессора Якимова, тот дал понять, что и Ильицкого-то не приглашал и предположил, что это сделал Алекс. А когда я задала точно такой же вопрос Алексу, он, чуть поморщившись, ответил, что почти и не общался с Евгением, а пригласил его, очевидно, граф Курбатов…

Очаровательно, он явился сюда без приглашения! Наглость Ильицкого, как всегда, не имела границ! Хотя я не могла не признать его ловкости: и Алекс, и граф слишком широки душой, как и вся русская аристократия, чтобы даже наедине обсуждать, кого они приглашали, а кого нет. А ежели обман и раскроется случайно, все равно сказать об этом вслух они не посмеют.

Вот только зачем это Евгению? И как он решился оставить своего подопечного профессора? Мне так хотелось поверить, что он пошел на этот риск – быть уличенным в обмане, – чтобы лишний раз увидеться со мной… Но, кажется, это было бы слишком безрассудно даже для него.

Впрочем, сколько я ни прохаживалась по дому, Ильицкого так и не нашла, чтобы задать ему эти вопросы. И надо сказать, чувствовала в связи с этим досаду.

* * *

Могу поклясться на Священном Писании, что в библиотеку я вошла с самой невинной целью: найти интересную книгу. Чтобы было чем скоротать время, покуда Мари развлекается стрельбою. Однако когда увидела ведущую из библиотеки еще одну дверь, запертую, – видимо, это был кабинет графа – и тем более когда услышала чем-то возмущенный голос Афанасия Никитича из-за той двери… не прислушаться я просто не могла.

– Не понимаю, Алекс, зачем тебе вздумалось жениться на этой Волошиной? – излишне раздраженно вопрошал граф у внука. – С чего вдруг?! Конечно, она мм… весьма хорошенькая барышня, неглупа, и, разумеется, ее отец не поскупится на приданое, но…

– Вот! – Алекс, кажется, забавлялся гневом деда. – Приданое! В нем-то все и дело. Вашим наследником, уважаемый дедушка, является мой глубокоуважаемый папенька, а мне ведь нужно на что-то существовать до тех пор, покуда он не скончается и не оставит все мне! Ценные бумаги общей стоимостью на тридцать тысяч и поместье под Ярославлем, знаете ли, на дороге не валяются. Кроме того, тестя с такими связями, как генерал Волошин, еще поискать надо.

Граф ответил не сразу, и голос его я даже сперва не узнала – настолько он был холоден:

– И не поспоришь с тобою…

– А со мной не надо спорить, дедушка! – Алекс уже откровенно смеялся. – Дайте мне ваше благословение – и довольно! Вы так волнуетесь, право слово, будто это величайший шаг в моей жизни. А женитьба в наше время – это лишь формальность, я даже жить с ней под одной крышей не обязан.

– Если у тебя в день помолвки уже такие мысли, то я боюсь представить, что станет дальше… – отозвался граф. И вдруг в повисшем тяжелом молчании спросил бодро: – А ты не подумал о Мари Полесовой? Я все же надеялся, что за вашей дружбой стоит нечто большее. И уверен, что не я один так думал.

– Вы шутите, дедушка? – Алекс хмыкнул столь небрежно, что у меня зачесалась ладонь дать ему пощечину. – Мари – глупый вздорный ребенок, и только…

– Она не ребенок! – снова повысил голос Курбатов, и чувствовалось, что с каждым словом он закипает все больше. – Она девушка из хорошей семьи! А ты не можешь не понимать, что, проводя с ней столько времени, компрометируешь и ее, и Полесовых!

– Я ничего ей не обещал! – веско заметил Алекс. – Да и вы сами видели, что Мари ничуть не смутила новость о моей женитьбе. Ей все равно! Лишний повод показать, какая-де она умная и прозорливая! Глупая, глупая девчонка! А что до компрометации Полесовых… – Алекс опять