Двадцать третьего сентября, во вторник, Ролан Гаррос первым перелетает Средиземное море. Его аэроплану «Morane-Saulnier G» потребовалось около восьми часов, чтобы добраться из Фрежюса в южной Франции до Бизерты в Тунисе.

Кафка осознает, что на дворе особый год. Из Ривы на озере Гарда, где он пытается провести что-то вроде отпуска, Кафка отправляет открытку своей сестре Оттле и просит ее раздобыть для него проспект книги «1913 год».

Выходит книга «1913 год» Даниэля Заразона. Она начинается лаконичной констатацией: «Вероятно, мы живем в самое интересное и волнующее время из всех времен». Потом слова Эрнста Трёльча: «Напряженность современной борьбы за жизнь не позволяет наступить покою и тишине, которые необходимы для религиозной жизни, и утомленным чувствам требуется какой-то иной отдых. Это старое явление, мы все хорошо его знаем, какое-то время его называли прогрессом, потом декадансом, а сейчас многие надеются, что оно готовит нам новый идеализм». Это же мой текст, наверняка подумал Кафка.

Двадцать шестого сентября Розе Люксембург не до сбора растений. Она выступает с речью в «Песенном зале» во франкфуртском районе Боккенхайм. Зал заполнен народом. Жарко. Она призывает рабочих не браться за оружие, если начнется война. «Если от нас потребуют поднять смертельное оружие на наших французских братьев, мы крикнем в ответ, что отказываемся». Эта речь будет иметь последствия. Уже 30 сентября франкфуртский верховный прокурор возбудит против Розы Люксембург дело по обвинению в «подстрекательстве к неповиновению государственной власти», и вскоре ее приговорят к году тюрьмы.

В конце сентября Огюст Роден пишет из Парижа Вите Сэквилл в Лондон. У нее странное желание: она предлагает ему гонорар за создание бюста германского императора Вильгельма II. Роден возмущенно отвечает, что никогда в жизни не согласился бы работать над скульптурой человека, который «является естественным врагом Франции».

Свой первый патент он получил за фасовку в бутылки прозрачного льда, но это ни к чему не привело. Рудольф Дизель хотел изобрести что-то стоящее, что-то такое, что поможет человечеству сделать шаг вперед. И он изобрел дизельный двигатель, или, на бюрократическом языке, «патент № 67207, технология и воплощение двигателя внутреннего сгорания». Двигатель вскоре стали называть по его фамилии, то есть дизелем, но в финансах и в переговорах он не так гениален, как в изобретательстве, и крупные фирмы постепенно присвоили все его патенты и богатство утекло сквозь пальцы. И осенью 1913 года было то же самое. Первого октября нужно было выплатить проценты по многочисленным кредитам, но Дизель не знал как. У него было долгов больше чем на 300 000 рейхсмарок. Он был знаменит на весь мир, но банкрот. Летом ему пришлось продать семейный автомобиль. В таком нервном состоянии 29 сентября в Антверпене он взошел на борт почтового парохода «Дрезден», чтобы переправиться через Ла-Манш и на следующий день встретиться в Харидже с руководством фирмы «Consolidated Diesel Manufacturing Ltd.» и обсудить финансовые проблемы. Дизель ест в судовом ресторане и, кажется, пребывает в хорошем расположении духа. Он просит стюарда разбудить его утром. И с этого момента его следы теряются. Когда пароход на следующее утро прибыл в Англию, знаменитого изобретателя на борту не было. На палубе нашли его шляпу и плащ, а в его каюте газетчики сфотографировали откинутое покрывало на кровати и сложенную пижаму. У кровати стоит неразобранный чемодан. На следующий день новость о его исчезновении была на первых страницах «The New York Times» и лондонской «Times», конечно и во всех немецких газетах тоже. Рудольф Дизель просто исчез. Сразу же появились версии, что его убили из-за конфликта вокруг его патентов. Говорили и о самоубийстве. Или это был несчастный случай? Десятого октября лоцманский бот «Куртсен» выловил в водах Ла-Манша коробочку для таблеток и футляр от очков Рудольфа Дизеля. Вот и всё. Этот первый в истории «дизельный скандал»[24] так и не улажен до сих пор.

Той ночью, когда погиб Рудольф Дизель, Вальтер Ратенау устроил в Берлине шикарную вечеринку по случаю своего сорокашестилетия. И все присутствующие получили прекрасное алиби.

Тридцатого сентября издание «Münchner Neueste Nachrichten» сообщает о наступлении погоды, которая может вызвать головную боль: «Влияние фена при усилении южноевропейского антициклона». Это, конечно, проблема для наших нервических и метеозависимых деятелей. И вот Гуго фон Гофмансталь пишет из мюнхенской гостиницы «Мариенбад» сначала Оттонии фон Дегенфельд, что «сегодня утром ветер переменился», а потом знаменитой светской даме Эльзе Брукман в Штарнберг: «Я вчера уже совсем было собрался постучаться в Ваш штарнбергский домик, у меня в кармане уже лежало расписание поездов, но тут с юга снова задул этот ужасный сирокко, и я всё отменил». От одного чтения этих строк может голова заболеть. Так что Гуго фон Гофмансталь снова прячется в своем царстве теней и продолжает писать в гостинице драматичное либретто к опере «Женщина без тени». Кстати, в той же гостинице «Мариенбад» проживает и Райнер Мария Рильке, он 18 сентября, в отличие от Гофмансталя, не испугался фена и вместе с женой и дочерью поехал к княгине Брукман на Штарнбергское озеро.

А вот Клабунд воспевает фен. Весной этому странному молодому поэту удалось опубликовать свои первые стихи в журнале «Пан» Альфреда Керра, чувствительный молодой человек учился во Франкфуртена-Одере в одной гимназии с Готфридом Бенном, и они читали друг другу свои первые поэтические опусы. Но если Бенн в стихах склонен к аскезе, то Клабунд не знает преград. В сентябре 1913 года выходит его «Песня фена»: «Буря сбивает нас в единый организм / И смешивает с природой. / В ночном кошмаре, в утреннем свете / Двое сливаются, а один раздаивается». В 1913 году поэты убеждают нас в том, что это природа сводит нас вместе и разделяет. Всё дело в направлении ветра.

Осень

Карл Вильгельм Дифенбах находит Остров мертвых. Дягилев находит утешение. Марселю Прусту опять приходится всё делать самому. Рихард Демель получает в подарок дом – причем от сливок общества 1913 года. У Герхарта Гауптмана появляется новый «мерседес», а у Айседоры Дункан – ребенок. Открыта новая комета и изобретен ручной пылесос. Вот так год. Альфред Лихтенштейн только что вернулся с отдыха на Балтийском море и защищает диссертацию по праву в Эрлангене, а еще отправляет стихотворение «Летняя свежесть» в Берлин, в журнал Франца Пфемферта «Die Aktion». Его публикуют 4 октября 1913 года. Очевидно, что молодому докторанту хочется немножко апокалипсиса:

«Полита соусом из солнечного света / Земля – кусок воскресного жаркого. / О