Шрифт:
Закладка:
Мальчишки здесь, как она видела, подобрались все какие-то хилые и не могли защитить её, им бы защитить было себя. Она задумала от безысходности повеситься. Была не была! Завела шею в верёвку, привязав за перекладину в комнате, встала на табуретку. Тогда её взгляд упал на зеркало, стоящее на тумбочке. И вдруг она как бы себя увидела со стороны, что у неё синее лицо, как глаза закатились… Там, в том мире, на окне лежали ножницы. Явь и сон смешались. Кто-то, чьё лицо было не разобрать, будто взял эти ножницы и перерезал злосчастную верёвку. Вдруг — боль на шее и щелчок! Она потеряла сознание. Долгая пауза. Очнулась. Послышалась чья-то ругань. Подумалось: «Что это? Выходит, и на том свете тоже ругаются?»
Оказалось, что верёвка не выдержала, лопнула, а ножниц нигде и в помине не было. Она их искала потом, у всех спрашивала, но их просто НЕ БЫЛО!
Тогда-то она и поняла, что сам Аллах, наверное, помог ей спастись и перерезал злосчастную верёвку, показав её синеющее лицо в зеркале и ножницы, а это значит, что совсем не случайно она осталась жива и что впереди её ждет счастье, и она всё выдержит. Она просто стала ждать, жить назло всем тем и этим. Она поклялась для себя, что никогда больше не смалодушничает.
Ей так сильно захотелось увидеть небо, её синее небо. Выбрав удачный момент, она выскочила из здания интерната, но это же был город, а этого она совсем не учла: небо было серым, дома и деревья почти полностью скрывали его. А еще небо было всё в проводах, как будто какой-то паутине. И в эту паутину она попалась!
За ней тут же погнались, думали, что она захотела убежать прочь. Вернули. Внушали. Дальше троица снова на её пути. Тумаки, знакомые те же кроссовки, крики. Изолятор в кладовой. Ночь. А звёзды только мерцали своим холодным светом в окне.
«Передайте, звёзды, моему синему небу, что я здесь вот, совсем в неволе! Я в паутине запуталась!» — умоляла она.
Как-то у завуча пропали большие деньги, пока она посещала с контролем урок по русскому языку, прямо из кармана куртки вместе с кошельком. Вызвали полицию. Пустой кошелёк нашли у Марьям в тумбочке. Но она в это время сидела в кладовой, молила звёзды и украсть их, эти деньги, конечно, не могла, но какое это имеет значение?
«Как громко звучат холодильники, словно радуются, что я опять здесь», — подумала Марьям.
Утром хватились, что нет троих воспитанников. Сбежали. Сообщили куда следует. Объявили в розыск. Безрезультатно. Прислали проверку из Министерства образования. Собрали педколлектив.
«Максималистка, — сидел и думал проверяющий, упёршись взглядом в одну, — наверняка, в декрет собралась смыться». Он рассматривал молодую учительскую поросль, работающую здесь. Любил он молодых учителок, такие, если что, правду и скажут, и покажут. Колготки, ножки, мини, чтоб аж дух захватило. Или вон откровенные разрезы на длинных платьях, они вообще манили куда-то, заставляли примеривать на себя обстановку грёз и представлять себя рядом. «Если человеки — это точно, мужчины, то женщины тогда кто? Инопланетяне, не иначе», — рассуждал проверяющий.
Разбирались, оправдывались.
— Да всё хорошо здесь, — сонно отметил он, довольно поглядывая на рюмку угодливо налитого кем-то вечернего коньяка.
На крыльях мечты на смену зиме заспешила новорождённая от зимы и лета красна весна. Она пришла внезапно, превратив снежные барханы сугробов в белую, проседающую под своим весом прямо на глазах мокрую субстанцию. Из окон здания пар от дыхания прохожих не стал виден, птицы засновали туда-сюда с завидной быстротой, предчувствуя скорую сытую жизнь, а не диету из прошлогодних ягод мелкого ранета, твёрдого, как мёрзлый камень, который не уклюёшь, целиком не проглотишь, а оттаявшего на припекающем солнце и ставшего от этого мягким.
Вверху над всем миром верховодило радостное весеннее небо.
После окончания учебного года приехала баба Гафия. Она упросила детдомовское начальство забрать на лето Марьям. Ей даже расписку пришлось написать и привезти свежую баранью полутушку. Всплакнув для жалости, в конце концов, забрала к себе девочку.
Добродушный Жуфа встретил Марьям, виляя хвостом, как охранник у ворот потустороннего мира. Он похудел, потому что кормёжкой его хозяева не баловали, научился рычать и еще скулить, когда ему хотелось «жрать». Какое же это хорошее слово, какое оно правильное и подходящее к тому положению, если ты на длинной цепи.
С другой стороны аула, на другой улице от дома бабы Гафии жили Салиховы. Семья хорошая, дружная, крепкая.
Отец и мать, учителя в школе, души не чаяли в своих сыновьях — погодках Гильмане и Равиле. Отец брал ребят с собой в лес сено косить, грибы собирать, насекомых всяких подмечать, птиц и зверей различать. Он брал их с собой везде, где требовалась хоть какая-то ему помощь, будь то на рыбалке, в лесу или по исполнению своих мужских делах по хозяйству. Мать находила время для малышей на чтение книг, причём, она занималась с ними этим занятием всего по полчаса, но почти каждый день. Неудивительно, что уже к школе дети умели читать и писать, имели широкий кругозор. Именно родители приучили ребят к ежедневной зарядке до пота, бегу по соседним лесам на лыжах или просто налегке.
Гильман стал спортивным человеком. В школе бегали кросс — он был первым, поехал в район — там успех. Все стали говорить о задатках юноши. Ему пророчили спортивную карьеру, а он подался в инженеры. Равиль же стал юристом, окончив юридический факультет. Годы учёбы неслись для них с огромной скоростью. Шутка ли, учёба, спортивная секция по лыжам и лёгкой атлетике. И тренировки, тренировки. Занятость полная.
Однажды, еще студентом, Гильман заметил ребят-студентов с компасами и картами, которые садились в старенький автобус-газик, у него рычагами водитель, сидя на своём месте, дверь открывает. В общем, с ними Гильман поехал в лес и так попал на спортивное ориентирование. Ребята на секции подобрались волевые, выносливые. Так уж получилось, что они были уже на последнем году обучения и в скорости выпускались, становились инженерами. Гильман увлёкся этим немного экзотическим видом спорта и с удовольствием ходил туда на тренировки. Требовалось бегом найти точку на карте, прокладывая себе кратчайший путь к ней самостоятельно. Здесь просто необходима голова, как в шахматах, и хорошая физика, потому что местность пересечённая, а бежать надо кроссом без дороги через заросли
