Шрифт:
Закладка:
— Понравилось?
— Да, – прошептала, повернулась к нему, и сама потянулась за поцелуем.
Демьян сейчас такой родной. Роднее у меня нет. Может, я погорячилась, надумала ерунды? Может… может, не стоит ничего делать? Может, не стоит своими руками уничтожать то, что я успела полюбить?!
— Я в душ, – он оторвался от меня. — Хочешь со мной?
— Я… я позже. Мне нужно подумать, – опустила глаза.
Мне нужно подумать, и решиться, что же делать.
Демьян пошел в душ, походка твердая, а у меня не тело – вата. Нега по телу разлита. И… сумка ведь в коридоре валяется.
А в ней пистолет.
Я медленно, на плохо слушающихся ногах пошла, подняла сумку, и замерла в нерешительности. Я ведь не убийца. Но Демьян – да, убийца. И смерти заслуживает.
А еще я люблю его.
— Что же делать? – спросила я саму себя.
— … подорвали ее машину? – донесся до меня приглушенный голос Демьяна из душа. — Хм, Лариса допрыгалась. Она жива? Да похуй мне… нет… Волынов? Хм, держи в курсе. Этого следовало ожидать.
Подорвали… доигралась… жива…
— Лариса, – прижала ладонь ко рту, чтобы не заорать.
Перед глазами картина взрыва. Лара, моя маленькая сестренка, которой я косички плела, которую в школу водила, которая… которая да, стала невыносимой, но это все возраст, и характер ее. Но я ведь люблю ее, и она… жива?!
Я вошла в душ. В руке сумка. В ней пистолет. Демьян стягивает белье, телефон лежит на корзине с бельем.
— Ты с кем-то разговаривал? – мертвым голосом спросила.
— Да так, неважно, – отмахнулся, взглянул на меня, и скривил губы: — Врать нет смысла. Слышала, да?
— Да. Лариса, она…
— Подорвалась, потому что полезла туда, где тупым телкам не место.
— Она… она жива? – задыхаясь от ужаса спросила я.
Я папу недавно хоронила. Не хочу ехать на опознание. Не хочу видеть сестру в гробу. А если взрыв – гроб будет закрытый. Не хочу, не могу, этого быть не может. Она ведь жива? Она должна быть жива!
— В реанимации. Возможно, умрет, – бросил Демьян.
— И ты, вместо того, чтобы сообщить мне, пошел в душ? – заорала я. — Ты… ты!!! Ты обещал защитить, а вместо этого что ты делаешь? Волынов, да? А может, это ты ее убить попытался, а? Это же ты, Демьян!
— Что ты несешь? Люди Волынова это – те, которые в живых остались. Гнида не сдох. А твоя сестра… чем ты ей поможешь сейчас?
— Врешь, – зарыдала я. — Это ты! А даже если не ты, я не дура, Демьян. Ты папу убил, ты всех убил, с кем я встречалась. Марка убил. Папу. Меня бы ты тоже убил, когда «любовь» пройдет?
Демьян напротив меня. Сделал шаг навстречу, и я шарахнулась от него.
— Алина, тебе нужно успокоиться.
— А тебе нужно прекратить мне лгать! – завизжала в ответ.
— Руслана грохнул я, да. Он заслужил, – скривил губы в отвращении.
— Чем же? Не так посмотрел на тебя? Не то сказал?
— Он мразью был. И я бы еще раз его убил, если бы вернуть время назад. Убивал бы каждый раз, любимая…
— Не называй меня так!
Поверить не могу. Он не жалеет, в лицо мне бросает это. И сестра…
— Ты обещал ее защитить, – выдохнула я с ужасом. — Обещал спасти. А вместо этого… вместо этого ты…
— Я, да, – перебил с отвращением. — Плевать мне на эту идиотку. И папаша твой – чудовище. Легко отделался, сдох мирно, быстро, не успев ничего понять. Он худшего заслужил.
— А ты не заслужил? – выкрикнула, захлебываясь ужасом и слезами.
Вся моя семья. Только мама осталась, сестра… Боже, хоть бы она выжила. Но если выживет, Демьян ее добьет. А потом маму, наверное. Он ненавидит всех нас. Меня трахает, а потом и я ему надоем, и убьет. И плевать бы на меня, но моя семья – какое он имел право?!
— Алина, давай ты разденешься, и мы примем душ? Я все тебе объясню… – спокойно начал Демьян.
И это спокойствие меня ножом резануло.
Он спокоен. Ему плевать, что моя жизнь в руинах из тех, кого он уничтожил.
— Давай, – всхлипнула, и нырнула рукой в сумку.
Ладонь нашла пистолет. Он так удобно лежит в моей руке, будто для нее сделан. Меня боль переполняет, ненависть, душа горит. А Демьян спокоен и ни о чем не жалеет.
В душ собрался.
— Что ты там ищешь? – насторожился.
Я взвела курок, пока пистолет был в сумке.
Достала его, и мужчина криво усмехнулся.
— Что за тупость?
— Я тебя убью! – голос дрожит, но рука – нет.
— Слышала, что если целишься, нужно стрелять? – рыкнул он. — Алина, ты не сможешь выстрелить. Я тебя люблю, ты неравнодушна ко мне. Руслан заслужил смерти, опусти ствол, и поговорим. Убить меня ты не сможешь, ты не из этого теста.
Мужчина спокойно развернулся ко мне спиной, и открыл кабинку душевой.
Уверен в себе.
Уверен в том, что я слабая. Что я ничтожество. Проглочу все в очередной раз.
Ну уж нет!
Я прицелилась, зажмурилась, и грохнул выстрел.
Глава 19
— Ну как ты тут? – бодро спросила вслух и быстро прошла по палате.
Зашуршала целлофаном, убирая увядшие цветы. Подхватила вазу и юркнула в боковую дверь, за которой находится крохотная ванная.
Сменила воду, вернулась и водрузила вазу на тумбочку. Понюхала красные розы, которые купила по дороге в больницу.
— Вот какая красота, – снова сказала вслух и оглянулась на окно.
Солнечный свет заливает палату, январь холодный, морозный, всюду лежит снег. В воздухе висит запах лекарств и моющих средств, почему-то даже в частной клинике это чувствуется – болезнь.
— Давай немного проветрим, – предложила и приоткрыла окно. Посмотрела на раскинутый внизу парк, деревья и лавочки в снегу. Дворник скребет лопатой, расчищает дорожки.
Вздохнула и добавила в голос бодрости:
— Когда ты поправишься – поедем в санаторий. В горы. Там такая природа, так здорово. Помнишь?
Обернулась.
И сердце сжалось.
Как посмотришь на все эти приборы и проводки, так сразу хочется бежать без оглядки отсюда. Проснуться утром, и чтобы
