Огнемет имел не только высокую эффективность, но и сильное психологическое воздействие: порой солдаты бросались в бегство лишь при появлении огнеметчиков. Именно огнеметы позволили немецким солдатам брать французские бетонные укрепления под Верденом, буквально заливая огнем то, что не могла разрушить артиллерия.

Французский главнокомандующий, генерал Жозеф Жоффр, распорядился: «Любой командир, отдавший приказ об отступлении, будет подвергнут военному суду». 600 автомобилей по единственному шоссе круглосуточно подвозили в Верденский укрепрайон французские подкрепления и боеприпасы. Но, чтобы успеть подтянуть все резервы, нужна была хотя бы небольшая передышка, и генерал Жоффр вновь обратился за помощью к России. Русская ставка, идя ему навстречу, решила провести в марте наступательную операцию. Западному фронту генерала Алексея Ермолаевича Эверта поставили задачу нанести сильный удар по германским армиям, собрав для этого как можно большие силы.

Эверт Алексей Ермолаевич (1857–1926) – генерал от инфантерии. Боевое крещение получил во время Русско-турецкой войны 1877–1878 годов. В 1904–1905 годах участвовал в боях с японцами. Первая мировая стала его третьей войной. Осенью 1915 года генерал Эверт сумел предотвратить прорыв фронта германскими и австро-венгерскими войсками между Двинском и Сморгонью. За эту операцию командующий Западным фронтов был награжден орденом Святого Георгия III степени.

16 марта началась артиллерийская подготовка, которая продолжалась двое суток. Затем русские войска перешли в наступление.

После весенних заморозков наступала оттепель. Грязь и распутица затрудняли продвижение солдат и перевозку орудий, наступление развивалось вяло. Пехоте не хватало поддержки артиллерии, и все наступление превратилось в цепь разрозненных ударов, которые немецкая оборона смогла отразить. Лишь у озера Нарочь русские сумели вклиниться в оборону 10-й германской армии на девять километров.

Но германское командование опасалось, что русские начали генеральное наступление и вот-вот прорвут германскую оборону. Немцы прекратили атаки на Верден на две недели и начали спешную переброску войск с Западного фронта на Восточный.

Белоруссия, Сморгонь

В расположение артиллерийской батареи явились двое из разведки – старший унтер-офицер и вольнопер Копейкин.

– Ваше благородие, срочное донесение! – обратился он к артиллерийскому подпоручику.

– А кто это с тобой, Архипов?

– Рядовой Борис Копейкин! – вытянулся в струнку вольнопер.

– Пополнение… из студентов, – снисходительно пояснил Архипов. – Попросился к нам, в разведку.

– Ясно. Что у вас?

– Немец перегружал в окопы не то снаряды, не то баллоны, – доложил Архипов. – Так что будет газы пускать.

Подпоручик обернулся к вестовому:

– Срочно! Передай в штаб, готовится стрельба химическими снарядами.

– Слушаюсь! – вестовой побежал в штаб.

– И дрова приготовить! – крикнул вслед офицер.

Копейкин и Архипов отошли в сторонку, Архипов закурил.

– Кажись, вовремя мы.

– А зачем дрова? – поинтересовался Копейкин.

– Дымом газ отгонять, – пояснил Архипов. – Зажгут дрова, и газ верхами пройдет. Запоминай, ты теперя разведка, все должон знать.

Помолчали.

– А нам что? – спросил Копейкин. – К своим пойдем?

– Здесь отсидимся. Я их благородие хорошо знаю. Почитай, год бок о бок воюем. Достань маску-то. Помнишь, как пользоваться?

– Так точно! – Копейкин достал из вещмешка тканевую маску на веревочках. – Натянул маску, надел очки…

Архипов раздавил сапогом окурок и тоже полез в вещмешок.

В начале войны противогазы были просты, если не сказать – примитивны, и напоминали собачьи намордники, которые нужно было смочить любой жидкостью, имевшейся под рукой, даже собственной мочой. Вскоре их заменили новые усовершенствованные противогазы, состоявшие из коробки с угольным порошком и резиновым респиратором, через который надо было дышать. Также в комплект входили очки в жестяной оправе для предохранения глаз и особые щипчики, которыми следовало защипнуть нос, чтобы отравляющий газ через ноздри не попал в легкие. Защитные средства приходилось надевать также на лошадей и даже служебных собак.

На позициях всегда старались иметь сухие дрова. Теплый воздух и дым, поднимающиеся от костров, увлекали за собой и часть отравляющих газов, что порой позволяло несколько уменьшить их действие.

Но газовые атаки часто сопровождались артиллерийским обстрелом, а противогазные маски хранились в вещевых мешках солдат. Случалось, что среди взрывов и пламени бойцы, знавшие о газах лишь понаслышке, лихорадочно извлекали все эти приспособления, пытаясь вспомнить, как ими пользоваться. Очки запотевали. Кто-то забывал зажать нос щипцами. Фильтры респираторов часто забивались крошками или пылью, что не позволяло нормально дышать. Но того, кто срывал маску, ждала смерть… И постепенно солдаты научились быстро надевать противогазы, общаться жестами и действовать слаженно и четко, несмотря на неудобства.

Прорвать фронт в Белоруссии русская армия не смогла, но это наступление отвлекло внимание немцев на целых две драгоценные недели. За это время, оплаченное гибелью тысяч русских солдат, французы успели наладить работу так называемой «священной дороги», чтобы перебросить по ней к Вердену 190 тысяч человек и 25 тысяч тонн военных грузов.

В результате Нарочской операции в Белоруссии потери русских войск, по разным оценкам, составили около 78 тысяч человек. Потери германской армии – около 40 тысяч.

Верденское сражение во Франции продлилось 10 месяцев. Обе стороны только погибшими потеряли 400 тысяч человек, а вместе с ранеными и пленными – более миллиона.

Если бы не помощь русской армии, французы вряд ли сумели бы удержаться.

А между тем, спасать союзников русской армии приходилось не только в белорусских лесах. Франция обратилась к правительству России с просьбой прислать на Западный фронт своих солдат. Так началось формирование нескольких особых пехотных бригад.

В тыловом гарнизоне полк, в котором теперь служил Родион Малиновский, готовился к отправке на позиции. Ночью в казарме Малиновский тревожно перешептывался с соседом:

– Говорят, нас во Францию будто бы отправляют…

– Слыхал… Должно, и впрямь отправят, – степенно отвечал благодушный сосед, рядовой средних лет. – Интересно, что оно такое – эта Хранция?

– А мне вот не интересно, – волновался Родион. – Я хочу в свой полк!.. – Он все еще надеялся разыскать Валентину. А если уехать за тридевять земель, то все пропало.

– Слышь, – придвинулся он поближе к соседу и зашептал: – Как бы мне от этой отправки спрятаться?

– А ты заболей!

– Это как? – опешил Родион. – Я же здоров, я недавно только из госпиталя.

– Тю! Сходи к фершалу, дай полтинник. Он все тебе и обскажет.

Родион еле дождался утра и побежал к фельдшеру. Тот смахнул в стол полтинник и авторитетно сказал:

– Значится, так. Куришь? Вот заместо махорки сворачивай чай сухой, его и кури. В легких хрипота появится. А не поможет – приходи ко мне, я тебе укольчик специальный поставлю.

– Хорошо.

– Но это – за отдельную цену. Понял?

Малиновский курить не умел. С большим трудом, кое-как, свернул из газеты «козью ножку» с чаем. Закурил. Пахло странно. С