— Спасибо.

Поставив на стол коробку с пирожными, Андрей ломанулся наверх.

Глава 30. Настя

Наверх мы поднялись быстро. У меня сердце было не на месте. Тревога за Артема зашкаливала, и от этого перед глазами все плыло. Неужели с ним что-то случилось? Иначе зачем полиции приходить в гимназию?

В кабинете директора сидел участковый инспектор и еще двое сотрудников полиции, совсем молодые, на вид не больше восемнадцати, но уже в форме.

Я напряженно замерла в дверях. Скоробогатова узнала сразу же.

Он, как только меня увидел, оживился. Глаза вспыхнули нехорошим блеском.

— Здравствуйте. Что-то случилось? — Я перевела взгляд на директрису.

— Да, Анастасия Григорьевна. Присядьте.

Я схватилась рукой за сердце.

— Что-то с братом? — Мой взгляд метался по суровым лицам присутствующих. Обычно полиция приходила, если родственника находили убитым и требовалось опознание, и я ждала самого худшего.

Скоробогатов взглянул на директрису.

— Вы не оставите нас ненадолго?

Та развела руками:

— Конечно, конечно!

Она зыркнула на меня убийственным взглядом и, стуча каблуками своих новеньких туфель, направилась к двери.

Скоробогатов указал своим людям взглядом на дверь.

— Никого не впускать, — приказал им, и те тоже вышли.

Я рухнула на место для посетителей за длинным столом и чувствовала, как от ужаса все плывет перед глазами. Если бы что-то случилось с братом, сразу бы сказали, еще и соболезновать бы начали. А тут — тишина. Только укор во взгляде директрисы.

И тут я наконец осознала, что попалась в ловушку. Я недооценила Владислава, ох, недооценила! Он не стал поджидать меня за углом, он сделал ход конем, сразу к директору пришел. Только что он мне предъявит? Что хочет забрать за долги Артема?! Глупость какая!

Владислав шумно обошел стол. Показывая свое недовольство, громко отодвинул деревянный стул и подсел ко мне.

— Долго еще бегать от меня собираешься? — тихо произнес он, сжав мой локоть с такой силой, что я вздрогнула от боли.

В нос ударил запах чеснока и чего-то еще, неприятного и пряного.

Страх внезапно отступил, и ему на смену пришла злость. Сердце колотилось быстро-быстро, в легких, казалось, закончился воздух.

— А ты мне кто?! — выдохнула ему в лицо и вырвала руку.

Он побагровел.

— Брыкаемся, значит, Анастасия Григорьевна?!

— Не прикасайся ко мне!

Я вскочила со своего места и метнулась было к двери, но Владислав в один миг дернул меня обратно к себе. Провел носом по моей шее, втянул в себя мой запах, довольно ухмыльнулся.

— М-м-м, какие духи у тебя хорошие… Твой брат мне денег должен. А у тебя, он говорил, мужчин до меня не было? Я по-хорошему хотел, но ты хорошего отношения не понимаешь. Значит, будет по-плохому. Поживешь у меня пару месяцев в качестве жены, пока брата твоего не найдем, отработаешь за него долг, а там посмотрим. Если меня все устроит, распишемся.

Меня затрясло от отвращения.

— Я тебе ничего не должна! — выкрикнула, задыхаясь. Впилась пятерней ему в противное лицо и с силой его оттолкнула.

— В тюрьму захотела?! — озверел от боли Влад. — Так я могу устроить! За хранение наркоты знаешь, сколько лет дают?

— Какой еще наркоты?! Я учитель! Пусти меня! Пусти, я сказала!

Но вместо того, чтобы отпустить, Влад произвел захват. Вывернул мне правую руку и толкнул к столу, заставив вскрикнуть. От боли в запястье у меня потемнело в глазах.

— Ничего, посидишь в изоляторе пару дней — по-другому запоешь! — вжимая меня щекой в стол, зловеще пообещал он и достал наручники. — Будешь у меня как шелковая!

Дверь резко распахнулась.

— Я же сказал: никого не пускать! — продолжая больно выворачивать мне запястье, заорал Скоробогатов.

— А ну, руки свои от нее убери! — раздался рык Андрея — холодный, резкий.

Удар о стену, громкий звон разбитого стекла... Задыхаясь, я с ужасом наблюдала за тем, как мой Андрей и Владислав сцепились в рукопашной схватке у окна. Красивая ваза из хрусталя с букетом орхидей, которую директрисе привезли из Китая, разлетелась на мелкие осколки.

Владислав был крупнее и выше, но Андрей каким-то образом дезориентировал его в два счета и безжалостно наносил ему удары в лицо. Брызнула кровь, пачкая пальто моего будущего мужа и форменную рубашку участкового.

— Еще раз к ней подойдешь или даже рядом встанешь — я тебя самого в изолятор отправлю! Клянусь, синяками ты не отделаешься! Я тебе все кости переломаю! Все до единой! — вжимая его щекой в стену, хрипел Андрей.

Прикрывая разбитое лицо руками, Скоробогатов оседал на пол. От шока его трясло.

В кабинет директора вбежали люди. Кричали, суетились, но к Шувалову почему-то подходить не смели: боялись. Даже охранник с первого этажа уважительно топтался у двери, не смея вмешиваться в потасовку.

— Ты уволена, Мальцева! Чтобы духу твоего в моей гимназии не было! — подскочив ко мне, кричала директриса, размахивая в воздухе сломанными орхидеями. — Завтра же вещи забирай и уходи!

В дверях, онемев от ужаса, застыла Инна Васильевна.

Прислонившись к стене, я дрожала. По щекам катились слезы. Хотела кричать, что-то объяснить, и не могла: от ужаса горло перехватило спазмом, и оттуда рвались только всхлипы.

И мне нечего было сказать в свое оправдание. Разгром в своем кабинете директор мне никогда не простит. И объяснения, что меня подставил родной брат, меня не спасут.

Скоробогатов вдруг вскочил с пола и кинулся к выходу, расталкивая учителей и охрану.

Андрей сверкнул ему вслед испепеляющим взглядом, но догонять не стал. Подошел к нам, резко поправил воротник на пальто и заслонил меня собой.

— Трудовую книжку ей выдайте. Немедленно. Оформите, что ушла по собственному желанию, — наступал на директрису он, и взгляд у него был недобрый — такой, что мороз по коже.

Директор икнула и попятилась к столу.

— Наташа! — громко позвала она секретаря. — Оформи Мальцеву на увольнение, немедленно!

Шувалов подошел к ней вплотную.

— Я завтра за документами сам приеду, и давайте без глупостей… Характеристику, рекомендации чтобы подготовили в лучшем виде! — Он сверкнул суровым взглядом. — Иначе ждите проверку от прокуратуры. А уж мои люди найдут, к чему придраться, чтобы вас с должности снять.

Директриса побледнела.

— Что вы, Андрей Георгиевич… Все сделаем, как надо. Надеюсь, вы понимаете, что лично я против вашей Насти ничего не имею? Но