– Что тут непонятного, Маша, – начинает успокаивать меня Антон. – Наши французские коллеги, на мой взгляд, выбрали лучшие фотографии из всех, я тоже считаю, что они идеально подходят для нашей концепции продвижения бренда.

– Вы что, издеваетесь?! – не могу успокоиться я. – Мы наняли профессиональных моделей и лучшего фотографа, потратили кучу денег и времени на фотосессию, и теперь вы мне заявляете, что они выбрали это?! – продолжаю я в гневе тыкать в экран, где вместо прилизанных глянцевых фото красивых моделей вижу саму себя, откинувшуюся на сиденье лимузина с задранной юбкой и раздвинутыми ногами. Рабочая блузка расстёгнута ниже некуда – Паша прекрасно словил кусочек оголённой груди в вырезе, рука между ног словно указывает всем верное направление, одним словом, смотреть на это для меня невыносимо. Хорошо, хоть развевающиеся волосы закрывают пол-лица, и, надеюсь, мои друзья и знакомые не сразу меня опознают. – Как это фото вообще к ним попало, это же технический кадр! – продолжаю причитать я.

– Да, Маша, именно это, – слышу я за спиной голос Антона. – Видимо, ты сама вчера нечаянно оставила их в общей папке, так ведь, Марина? – обращается он к моей перепуганной помощнице, которая согласно кивает в ответ.

– Послушайте, это невозможно, непрофессионально, – прокручиваю я в голове возможные варианты решения проблемы. – Давайте им всё объясним. Пусть выбирают из сделанных кадров с моделями.

– Успокойся, дорогая, – мягко, но твёрдо останавливает меня Антон. – В письме директор по развитию с копией всем руководителям вполне чётко и ясно написал, что это именно то, что они бы хотели видеть в своей рекламной кампании. Так и выразился: “C’est magnific!” (фр. «Это великолепно!» – прим. автора) – я загуглил. Они внимательно ознакомились со всеми материалами и единогласно выбрали этот вариант. Ты действительно хочешь продолжить с ними бодаться и всё переделывать? – обращается к голосу моего разума креативный директор. – Поверь, не как твой друг, а как художник, я подтверждаю, что это самое офигенское фото, ты здесь даже на себя не похожа, – и я уже начинаю улыбаться своему другу в ответ. – И вообще, у этого Месье Бруно отличный вкус, ты его знаешь?

– О да, – отвечаю я, – познакомились в Стамбуле…

Я засаживаюсь за работу, и уже через несколько часов у меня готов рекламный баннер, где на размытом фото, словно снятом ещё на плёнку, я сижу с раскинутыми ногами и слегка размазанной алой помадой, а на внутренней стороне бедра я «вытатуировала» себе причудливым шрифтом одно слово – inaccessibilité: свежим ярким шрамом оно выделяется на белой коже с алыми кровоподтёками.

Как всегда, время начинает скручиваться в тугую спираль, подстёгивает, поджимает, нам надо проделать огромную работу меньше чем за месяц, и я погружаюсь по самый подбородок в свою обычную рутину, уже не обращая внимания, что теперь со всех пресс-релизов и презентационных материалов через полуприкрытые глаза за мной наблюдает моя вторая половина, как будто вдруг раскрывшая секрет богатства и успеха и упорхнувшая в другой мир.

Глава 11

Есть люди, у которых есть деньги, а есть богатые люди

– Коко Шанель

Московская осень переворачивает очередную исписанную страницу своего дневника, и весь огромный неуклюжий город, словно мгновенно утратив всю свою радость сердца, начинает надрывно рыдать помутневшим Садовым кольцом, бульварами и мокрыми скверами. И мне кажется, что только я одна знаю этот вечный секрет московского сентября: напоследок он ещё будет улыбаться и ярко смеяться солнечными бликами уже в позолоченной листве, но сначала ему надо оплакать свою безвозвратно ушедшую летнюю юность…

На велосипеде в ливни ездить стало совсем невозможно, и я пересаживаюсь на своего болотно-зелёного «Жука», неизменно вызывая своим появлением на нём всплеск любопытства и интереса у окружающих: действительно, в наши дни он стал такой редкостью на столичных дорогах, что его впору заносить в Красную книгу. Но я твёрдо убеждена: как собаки начинают походить на своих хозяев, так и люди начинают походит на свои машины. Так что я – зелёный жук-бронзовка.

Начальство подстёгивает меня: все боятся, что осенью опять начнётся очередная эпидемия, и нам надо успеть провести презентацию до начало сопливо-ковидного сезона. Уже обозначена дата – двадцать пятое сентября, и все мои сотрудники, сбившись с ног, ищут подходящую площадку для проведения грандиозного бала-оргии, как я её про себя называю.

В очередное пасмурное утро мы все сидим в переговорной, подбивая список лучших мест, которые нам уже срочно нужно посмотреть, перед тем как окончательно сверстать пригласительные и разослать их по базе, как в дверь стучится секретарь с ресепшн со словами:

– Мария, вам доставка.

– Какая доставка? – не понимаю я. – Я ничего не заказывала.

– Доставка цветов, посмотрите сами.

Под любопытные взгляды всех собравшихся я выхожу из кабинета и направляюсь к приёмной, где на высоком столе прямо в вазе из неровного, как тонкий весенний лёд, стекла, стоит невероятный букет, словно списанный с картины какого-то голландского мастера: здесь и алые маки, и пестролистные тюльпаны, и розы, и ветки с бархатными зелёными плодами айвы, и ещё куча цветов, названия которых я даже не знаю.

– А от кого цветы? – пытаюсь выяснить я это у поражённой не меньше меня секретарши, но в ответ она лишь пожимает плечами:

– Просто принёс курьер, просил передать вам. И всё.

Я зарываюсь в ароматное облако, желая найти хоть какую-то записку или открытку, но вижу только маленькую карточку с нарисованным на ней щеглом и телефоном с сайтом цветочной мастерской Vent de Provence – «Ветер Прованса». Попросив отнести вазу мне в кабинет, я возвращаюсь к своим коллегам, которые уже начинают перешептываться за моей спиной.