- У меня нет такого письменного распоряжения, - высокомерно сказал он. - Не от него, не от Сената. А я сам не могу на такой пост никого назначить. А все остальные должности заняты. Даже все центурионы на местах.

Сказав это, он высокомерно заулыбался. Наверно думал, что я расстроюсь и восприму его отказ как унижение.

- Император Веспасиан, мой божественный отец, велел тебе быть при мне. Вот и не смей ослушаться его приказа. Я обещал, что верну тебя в Рим, и слово сдержу. Из-под земли достану! - он злобно зыркнул на меня, угрожая.

Только мне не страшно. Вот Молох был страшный. Астарту же я боюсь ещё больше, чем того сморчка болотного. А на Домициана мне плевать. Тоже мне боженька. Нож под рёбра и вытечет с дерьмом вся божественность. И я даже не о кинжале Морса сейчас говорю. На этого крикуна и пугио Ангизии хватит.

Короче, еду я в компании прекрасной женщины, красота которой переменчива и подвластна моему желанию, и толмача с таким же даром. Едем в мягкой подрессоренной карете. Сподобился наконец-то, сделал и себе. Правда тащат её мулы, а не красивые кони, но да это ничего. И верблюда у меня теперь целых два. Обрастает легион имуществом. У нас тут последний легионер побогаче иного патриция будет.

Честно говоря, я не думал, что Домициан так щедро будет добычей делиться с простыми солдатами, они же под клятвой все, и так не ослушаются. Не способны они на измену, если жизнь дорога. Но нет, вкладывается в них, обогащает. Опять же, не моё дело. Пусть поступает как хочет.

Меня только беспокоит, что с Петрой он меня прокатил: обещал, что на обратном пути разрушим её, но я не верю, что он повернёт на юг. Мы уже очень далеко от тех краёв, уже в Каппадокию зашли. Это так провинция называется, на сегодняшний день самая восточная во всей Империи.

Познакомились здесь с коллегами - ночевали в стационарном форпосте, рассчитанном на четыре легиона, а тут их только два стоит, да те неполных, до полутора не дотягивают. Так что места и нам, и всему нашему барахлу хватило.

У них даже легат-пропретор имеется, это что-то вроде маршала по меркам будущего, командует сразу несколькими легионами. Естественно, наши старшие крутились вокруг него, где-то отдельно жили. Я их и не видел почти за ту неделю, что в лагере был: меня-то в избранные не включили. Опять назначили префектом лагеря, ха-ха!

Нам выделили место в стороне от тех, кто здесь постоянно обитает, но, сами понимаете, не пресекаться невозможно. В первый день на нас смотрели свысока, разговаривали через губу, только к вечеру слух начал расползаться. В обычной-то армии не так много пробуждённых с открытыми глазами, потому сразу не все поняли, с кем имеют дело. Просвещающие разговоры пошли, когда контубернии начали вместе собираться вместе после строительных работ днём.

А на следующий день я поднял всех, включая самых недовольных, которым вчера было позволено посетить бордель, и устроил им тренировку. Легионеры даже обрадовались этому. Элемент выпендрёжа во всех живёт с самых древнейших времён, иначе зачем охотники придумали делать ожерелья из клыков льва и когтей медведя? Мол, вот, смотрите, я смог.

Хорошо размялись. Разделились на две команды, естественно не все участвовали, так у нас не принято - не сражение же, тренировка. Да и места тут нет столько.

Одной командовал Валерий Паулин, центурион первой когорты, второй я лично, но для баланса я не пользовался Дарами. Только командовал.

Уделал он меня. Хорош в тактике. Обставил. В пути-то я почти всегда участвовал в тренировках воинов, но не командующим, а в строю, рядом с простыми легионерами. Вклинивался в любой неполный десяток (а они почти все неполные после такого длинного пути), и подчинялся всем приказам. Сначала косо смотрели, не решались грубо орать на меня, но потом втянулись. И сразу отвечу на не заданный вопрос: к панибратству это не привело. Вне строя снова никто не решался меня обидеть словом, не путали временную индульгенцию со вседозволенностью.

С моей точки зрения ничего особенного, привык я уже к этому зрелищу разлетающихся во все стороны солдат (буквально), а потом капсарии их в сторону оттаскивают, целители тут же в строй возвращают.

Еле выловили их, кстати. Припахал их Домициан на нужды расширения связей, пропретору бородавку свести, коллеге-легату с геморроем помочь... Это я сочиняю, если что. Не знаю подробностей. Зачем мне чужие грязные тайны? Но то, что их использовали по назначению - факт. Они нас с Паулином сразу предупредили, что не в полной силе, выложились и ещё не восстановились. С ними у меня, кстати, тоже неплохие взаимоотношения наладились. Общаемся иногда по медицинской части - я всё ещё рассчитываю научится применять божественную силу хоть не для исцеления других, но внутри себя как-то перераспределять научиться. Говорят, что беседы со мной их на интересные мысли наталкивает.

Ну и Сферы, конечно. У обоих их по две, они же понимают, что в этом есть и моя заслуга. Да, не профильные, боевые, но для приписанных к боевой части это даже полезнее, чем улучшение Дара целительства.

Так что легионерам был отдан приказ работать нежно, если не хотят остаться инвалидами.

Чужие хохотали, услышав это, посмеивались, офицеры над Домицианом подтрунивали. Мол, неженки. Да, зрителей собралось довольно много, даже старшие с утра пораньше изволили встать ради такого случая. Смотрели с балкона здания. Домициан гордо вздёрнул подбородок - он-то знал, что значит "нежно" по нашим представлениям.

Уже после первых секунд стычки смешки прекратились, когда трое одарённых силового типа раскидали черепаху мессиан, отбросив «бронированных», но были встречены скоростными и уложены на песок. Началось "месилово" одарённых: это основная тактика на наших тренировках: мессиан нужно выводить из строя первыми потому, что если они разгонят свои песнопения, от одарённых уже не будет толку. Вот потому первое нападение и было на них. На моих, кстати. Валерий Паулин не поддаётся авторитетному мне.

Люди взлетали метров на пять вверх (по-нежнее же!), вылетали за пределы тренировочной площадки. Там их целители слегка подправляли при необходимости, и они возвращались в строй. Паулин уделал меня за пять минут. Может чуть дольше.

- Апиций! Ты почему меня позоришь? - гаркнул Домициан с «балкона». Никакой это не балкон, просто коридор на уровне второго этажа. Или галерея открытая. Не знаю, как правильно это называется.

- Извини, богоподобный. Ты же знаешь, я префект лагеря, а не трибун-тактик.

Наш легат понял намёк