Шрифт:
Закладка:
Невзирая на крики и протесты, а также отчаянное сопротивление, я схватил второго и поволок за собой. Но даже сейчас, в таком положении, он не прекращал своих попыток высвободиться, помешать мне.
Ну-ну…
Я затащил его на кухню, небрежно бросил под стенкой, давая возможность издалека поглядеть на стол, испачканный кровью и кусками окровавленного мяса. Также я специально выбрал для него это место, чтобы оттуда было видно угол с «трупом», во всяком случае, окровавленную одежду он должен был увидеть.
Так, пусть теперь пару минут помаринуется, а потом…
Я ходил по кухне с задумчивым видом, громыхая и звеня, чем только мог. Когда украдкой бросил взгляд на пленника, увидел, как того прошибло на пот. А здесь было не особо тепло, надо отметить.
Что ж, кажется, «клиент готов».
Я подошел к нему, а он, уставившись на меня испуганно, забормотал:
— Нет, не надо…что тебе нужно? Что ты хочешь? Я все скажу, все…
При этом челюсть его тряслась, зубы стучали.
Ну, совсем другое дело — человек готов к сотрудничеству, но нужно еще немного надавить, чтобы уж наверняка даже не думал врать.
Я схватил его, и хоть он отбивался, брыкался, как мог, бросил на стол, который в моем «спектакле» должен был играть роль разделочного. Во всяком случае, антураж я ему сделал именно такой.
— Нет, твою мать! Нет! — уже истерично заорал пленник. — Нет!
Он орал, как резаный. Так, что уши закладывало. А уж когда я взялся за тесак, подошел к нему, вовсе перешел на такой диапазон, что, казалось, у меня башка лопнет.
А затем все вдруг прекратилось. Крик вдруг оборвался, пленник откинулся назад, глаза его закатились.
Ну надо же…как говорили в стародавние времена — чувств лишилась, барышня кисейная.
Тьфу ты… Ведь знал же, что не стоит еще больше нагнетать. И вот результат — перегнул палку.
Уже собрался было эту неженку приводить в чувство, как вдруг мне на ум пришла одна гениальная идея…
На подготовку и реализацию ушло всего ничего — десять минут, зато получилась такая красота…
Сосиски, которые были залиты «кровью», в которые я накачал кровь и в «шкурке» проделал дырки, чтобы кровь сочилась наружу. Фарш из силиконового мяса, выглядящий в первичном виде не очень, перемешанный с кровью, и вовсе рвоту вызывал одним лишь своим видом.
Далее все это дело на пузо бедолаге, все еще находящемуся в отключке, и…
Я нашел в аптечке какую-то бутылочку с неимоверно вонючим содержимым, открыл ее и подсунул склянку под нос «неженке».
Он мгновенно очухался, обвел осоловелым взглядом все вокруг и остановил его на мне, нависшего над ним с огромными ножницами (нашел в одном из ящиков), с которых медленно стекала кровь на стол.
Несчастный приподнял голову, чтобы понять, что вообще происходит, и увидел созданную мной экспозицию, которую я водрузил ему на брюхо.
Ох, как он орал! Любо-дорого слушать было.
Уверен, его слышал и тот тип, что остался в казарме, и даже тот, что сейчас прохлаждался на улице.
Этот дуралей, что лежал на столе, выл и орал, плакал и причитал.
— Не надо, не надо… — причитал он.
Мне, если честно, стало его даже жалко. Но тут же я откинул всякую человечность. В конце концов, они начали мне тут рогом упираться и в партизан играть, хотя теперь сами рассказывают, что «это же все лишь тест, не по-настоящему». А мне его теперь чего жалеть? В конце концов, я ж его и пальцем не тронул. Так, «загримировал» слегка.
Впрочем, если бы это был настоящий враг, скорее всего, действовал бы я куда более жестко и, так сказать, натурально.
— Где ближайший город? Какие силы его охраняют? Где засады? Сколько патрулей? Где центр связи? — засыпал я его вопросами. — Ну?
На последнем вопросе я ткнул тесаком кусок мяса, который издал характерный чвакающий звук.
И пленник сломался. Он рассказал все. Все, что знал сам, о чем слышал, о чем только догадывался…
Я не перебивал и все внимательно слушал.
Когда он закончил и просто лежал, трясясь, глотая слезы, я подошел и навис над ним.
— Теперь заткнись, — угрожающе приказал я, — ни звука, или я закончу начатое. Понял?
Он, не в силах ответить, просто закивал.
Я быстро вышел с кухни и отправился в казарму.
Едва я там появился, оставшийся в гордом одиночестве бедолага, слышавший крики и наверняка успевший себе напредставлять черт знает что, задергался на кровати. Вот только связал я его качественно, высвободиться у него не было ни малейшего шанса.
Я подошел к нему ближе, чем вызвал еще более отчаянные попытки освобождения.
— Ну хватит! — поморщившись, приказал я.
Тип с обреченным выражением на лице успокоился и перестал дергаться.
— Твой дружок уже все рассказал. Теперь твоя очередь. Где город, сколько там людей, где центр связи…
— Но ведь он все расска…
— Быстро! Или с тобой сделаю то же самое!
Пока я игрался с антуражем выпущенных кишок, успел так измараться, что выглядел, как заправский мясник. Так что тип, бросив на меня затравленный взгляд, сглотнул и принялся говорить…
Что ж, он повторил все, что я уже слышал, практически один в один.
А значит, тот, на столе, не соврал.
— Ладно, отдыхай, — буркнул я и вышел из казармы.
Вернувшись на кухню, я подошел к столу, на котором стонал и глотал слезы «пациент».
Я взял тесак и тупой его стороной попытался счистить бутафорию с брюха пленника.
Но тот, видимо, расценил все иначе, так как заголосил и задергался.
— Ты — маньяк! Ты…ты…ненормальный! Ты…ты…
— Да успокойся уже, — с раздражением буркнул я.
— Я подохну из-за тебя!
— От чего? Из-за того, что я тебя облил кетчупом? — усмехнулся я.
Тут-то этот полудурок поднял голову и поглядел на свое пузо.
Несколько секунд я мог любоваться недоумением и удивлением, застывшем на его лице. А затем он, наконец, перевел взгляд на меня.
— Ах ты, урод… — прошипел он и задергался, пытаясь выбраться. — Когда я освобожусь, то…
Я же лишь рассмеялся.
— То что? — насмешливо поинтересовался я.
Пленник опалил меня полным ненависти взглядом.
Я же развернулся и направился к выходу из здания.
Там, сразу за дверями, лежал первый
