Эх, если бы я доучился до конца, то стал бы высокооплачиваемым лекарем при больнице… Клиенты из числа обеспеченных граждан Норвилла строились бы в очередь к моему кабинету.

Но увы! Надежды матушки рассыпались в прах, когда на следующий день я явился к Йозефу. Учитель не пустил меня на урок, но позвал к себе на перемене.

Выгнав оставшихся в классе, он запер дверь и, по традиции, ехидно улыбнувшись, вернулся за стол.

– До меня уже дошла весть о том, что Вы вчера натворили, мистер Радский.

– Меня исключат? – спросил я.

– Официально, конечно же, никто никого никогда не исключал. Школе не выгодно терять учеников, которые платят по тридцать клети с души. Но учитывая, что Вам осталось учиться меньше месяца… Директор очень дорожит репутацией этого места. Драки бывали и раньше, но никогда – между старшеклассником и учеником начальной школы. Поэтому, решением педсовета было заключено, что Ваше дальнейшее пребывание здесь – нежелательно.

– Вот как… Тогда приятно было с Вами поработать, мистер Лист, – слукавил я.

– Постой! – остановил меня преподаватель. – Как я уже и сказал, решение педсовета никакими законами не подкреплено. Но они сделают всё для того, чтобы Вы, мистер Радский, не сдали контрольные тесты перед выпуском. Это значит, что скорее всего, Вам без объяснения причины поставят десять нулей по всем предметам, однако… Я бы мог убедить совет и директора этого не делать, – ухмыльнулся Йозеф. – В конце концов, Вы исправно платили все девять лет, да и оценки у вас хорошие несмотря на то, что Вы частенько оставались на дополнительные занятия по моим предметам, ху-ху! Будет жаль оборвать всё на корню почти у самого финала, – покачал он головой.

– На что же Вы намекаете? – спросил я, обнажая зубы и отвернув голову.

– Эдгар, давай будем на «ты», – мягко произнёс Лист. – Я столько лет этого ждал… – он подошёл ко мне, но я отвернулся. И тогда, мужеложец коснулся моих плеч, легонько массируя. – Несмотря на всё твоё упрямство, я никогда не переходил через черту.

«Ну да! Если не считать таких вот моментов!» – прошипел я про себя, вспоминая годы домогательств и рукоприкладства, когда Лист бил меня указкой по ягодицам за неправильные ответы на дополнительных занятиях.

– Прошу, милый Эдгар, всего одна ночь… – произнёс горе-искуситель. – Твоя дальнейшая жизнь зависит от того, помогу я тебе или нет. Хорошенько подумай об этом! – продолжил он, усиливая нажатие на плечи.

– Нет, – ответил я. – Моя жизнь ни от кого не зависит. Так, что убери от меня свои поганые лапы, ублюдок, или я тебе их вырву!

Лист отшатнулся на зад, глядя в мои покрасневшие глаза. Впервые он услышал в свою сторону угрозу. Впервые был отвергнут своей любимой жертвой.

– Ха… – нервно усмехнулся Йозеф. – Ха-ха! – смех усилился. – Ну и пожалуйста! Завтра ты сюда уже не попадёшь! Все эти годы пойдут коту под хвост, Эдгар! Ты останешься никем! – выкрикнул учитель. – А твой брат… Ху-ху! Надеюсь, он окажется сговорчивей…

Мой кулак в один миг впился в солнечное сплетение Листа. Ублюдок замер с раскрытым ртом, пытаясь поймать хоть глоток воздуха.

– Забудь о нас! – прошипел я, глядя в его испуганные глаза, метающиеся по кабинету. Чёртов педофил закрыл дверь кабинета на ключ, но так уж вышло, что он оказался спиной к выходу! И ничто не могло спасти его от расправы, если бы я захотел её учинить, разве что, прыжок в окно с третьего этажа. – Или я заставлю тебя это сделать!

Отняв руку от груди Йозефа, я толкнул его на стул и взял со стола ключи. Открыв дверь, бросил связку ему в лицо. Как раз прозвучал колокольчик, оповестивший о начале урока. Навстречу мне шли уже бывшие одноклассники, а с ними и Рута. Девушка немо спросила: «Ну что?»

И я взглядом дал понять: «Всё кончено».

***

Впервые за долгое время, я проснулся от того, что достаточно хорошо поспал. Никто не будил меня выстрелами, звуками трескающейся древесины или ударами в дверь.

Было очень тепло, даже немного жарковато. Решив приподнять шляпу, я понял, что накрыт чем-то. Оказалось, что своим плащом. Взглянув на неё, заметил аккуратные заплатки из кожи. Не чета тем, что ставил Филимон или я сам.

Острым нюхом учуял запах жарящегося мяса. Убрав с лица козырёк шляпы, я увидел Руту, которая жарила на сковороде оленину.

То есть Этну…

– Я всё же решила немного подрезать рукава куртки, а из остатков подлатала твой плащ, – ответила на незаданный вопрос девчушка.

– Сковорода, – куда больше волновало меня другое. – На посуде могла остаться серая гниль. И я не помню, чтобы в этом доме была сковорода.

– Ты прав. Я нашла её в соседнем, отмыла от сажи в реке и полила спиртом из сундука. Родители всегда так дезинфицировали полезные находки.

– В воду хоть руками не лезла?

– Нет, держалась за ручку.

– Хух… Погоди! А с чего ты вообще решила идти на улицу?! Там же опасно!