на зубоскаливших и предвкушавших развлечение отморозков. Силы были неравные, но что делать? Убегать и прятаться было не в его характере, а вот тактическое отступление не вызывало противоречий с чувством собственного достоинства. Вот если бы можно было пробиться в гостиницу и вызвать оставшихся парней, они вместе устроили бы замечательную потасовку. Хотя сержанту и приходилось раньше драться с несколькими противниками, но те были безоружны. Здесь же ситуация была значительно серьезнее — пятеро вооруженных злодеев, злящихся на него из-за своей неудачи и позора и желающих реванша. Двухметровый здоровяк, стоявший в центре, его Дефендер видел впервые, потирал руки в предвкушении побоища. Кулаки этого парня вызывали уважение — такими кувалдами в кузнице вместо молота можно было бы ковать железо. Ну как с таким драться? «Большой шкаф громче падает» — вспомнилось сержанту любимое выражение его инструктора, когда кто-нибудь из учеников говорил ему о разнице в росте и весовой категории. Хорошо ему так было говорить, попробуй-ка, урони такого.

С остальными он уже успел познакомиться в баре, и теперь хулиганы, прихватив подкрепление, собирались, как следует проучить его. Справа от громилы находился тот самый Трепач, что приставал к Велу в баре. Этого дохляка, можно было бы просто не принимать в расчет — такого соплей перешибить можно, но находясь в компании, он мог бы стать помехой, а его палка, которой он, скаля зубы в злобной усмешке, похлопывал по своей ладони, могла стать дополнительным аргументом в выяснении отношений. Возле стены стоял еще один малый с намотанной на руку цепью, конец которой раскачивался, как маятник, отвлекая внимание своими периодическими движениями. Слева от здоровяка стоял уже знакомый Дефендеру неудавшийся драчун, один раз уже получивший свое и теперь горевший желанием отомстить. И наконец, возле дороги крутил нунчаки еще один постоянный участник банды. «Публика серьезная», — подумал Вел, и ему было не до шуток — в лицах у каждого читалось звериное желание разделаться с ним.

Парни же были довольны — еще бы, жертва, которую они присмотрели в баре, внезапно показавшая зубы и увильнувшая было от них, наконец, попала в их сети. Как и предполагала Лиза, они вернулись в бар уже с громилой Четом, но не нашли там своего обидчика. Никто из присутствующих там так же не смог сказать им, куда он делся. Бандиты долго крутились на машине по окрестным кварталам и уже почти потеряли надежду, когда вдруг на одной из улиц, совершенно случайно заметили одинокую фигуру человека, неторопливо шагавшего в сторону Рабанус парка. Наконец-то они нашли его!

Дефендер же знал, что эта схватка может оказаться последней в его жизни, но, продолжая надеяться на лучшее, был уверен, что, даже в самом худшем случае, он заберет с собой парочку этих лоботрясов. Сержант вынул руки из карманов, показывая, что они пусты.

— Ребята, может, разойдемся по-хорошему? — больше для проформы спросил он, зная наперед, что эти парни не из тех, кто может пропустить рыбку мимо сетей.

Здоровяк заржал, указывая на него пальцем:

— Гы-гы-гы посмотрите на него… Чудик…

— Он думает, на лохов напал…

— Ну ты ваще… Дурной какой-то, — поддержали его остальные.

— Откуда ты такой загорелый? — ласково спросил Дефендера парень с цепью, внимательно вглядываясь в его лицо.

— Из Африки, — просто ответил Вел.

Тут уже не выдержал Трепач. Он схватился обеими руками за живот и согнулся от смеха. Хотя, скорее всего, уже наученный горьким опытом, где-то в глубине души почувствовал, что одним из той парочки лоботрясов станет он сам, и теперь неожиданно подведший его живот, предупреждал, молил не совершать новой ошибки. Стоявший рядом с ним его товарищ взглянул на него и таким же ласковым голосом продолжил:

— Ай-яй-яй, как не стыдно обманывать дядю. Ты видишь: Трепача даже скрючило от твоего вранья.

Дефендер только пожал плечами: дело ваше — верить или нет.

— Ну и что же ты там делал, в Африке?

— Загорал, купался в заливе, охотился на крокодилов, — спокойно ответил Вел.

Спокойный тон чужака начинал злить Пола. Этот бездельник, живший за папин счет и привыкший к тому, чтобы его почитали подданные и повиновались лошарики, которыми можно было понукать и безбоязненно их «чистить», не мог терпеть, когда с ним разговаривали без уважения или страха или, чего еще хуже, и это больше всего бесило его, свысока. Он не успел еще закончить колледж, а все доступные блага, как и безнаказанность, были уже обеспечены ему в избытке. И потому он не особо ограничивал себя в тратах, зная, что папаня, который вечно занят своим бизнесом, всегда подкинет ему деньжат. А также вел достаточно свободный образ жизни, не раз совершая такие правонарушения, за которые уже давно бы оказался за решеткой, но зная, что мамаша сможет поговорить с шефом полиции, если он опять попадет в какую-нибудь историю, и его заберут в участок, совершал их вновь и вновь. Потому, что шеф Альфред Райзинберг еще с детсадовского горшка был влюблен в белокурую девочку, выросшую впоследствии в завидную богатую невесту. Эта любовь не погасла в нем и через сорок лет, хоть он и был давно женат на не менее красивой женщине, родившей ему за это время уже четверых детей.

Тесные связи семейств Хартманов и Райзинбергов укреплялись еще и тем, что мать Пола имела возможность и использовала ее, похлопотав о том, чтобы старшего сына ее старого приятеля приняли в престижное учебное заведение, а Лола Райзинберг, тоже не без ее помощи, готовилась составить партию сыну дальнего родственника Амалии Хартман, являющегося по совместительству нефтяным бароном. Испытывая чувство благодарности к своей «маленькой подружке», как по старой памяти Альфред называл миссис Хартман, он старательно выбеливал биографию Полу, используя свое положение босса, и вытаскивал «паршивую овцу» в семействе Хартманов из обезьянника, в котором с каждым попаданием туда этот негодяй начинал чувствовать себя все лучше и лучше. Да, босс жаловался Амалии, что это когда-нибудь может навредить ему, и просил провести с беспутным отпрыском разъяснительную работу, и эта работа действительно проводилась, когда после очередного вызволения Пола привозили домой, и мать, проливая слезы, увещевала его взяться за ум. На некоторое время этого хватало, но потом все повторялось снова. Но это были отношения со своей старой знакомой. С ее мужем Джеймсом отношения были чисто деловые и настолько секретные, что никто даже не догадывался о них.

Больше всего Пола задело пренебрежение, с которым этот чужак разговаривал с ним:

— А ты, оказывается, шутник.

— Нисколько, — так же спокойно, как и раньше, ответил Вел.

— Ну что же, придется поучить тебя хорошим манерам, — с этими словами он принялся раскручивать цепь.

А здоровяк, пнув Трепача