немало времени, По. Может быть, на сегодня закончим и я поеду в отель? Ускорение и повторение хороши, но для продуктивной работы мне нужна более высокая пропускная способность. Если сейчас мы закруглимся, завтра я буду работать эффективнее.

Эта идея понравилась По. Он очень устал. Ему не хотелось об этом говорить, поскольку он спал больше, чем Брэдшоу, но в его глаза как будто засыпали песок. Лечь спать пораньше было бы на пользу им обоим.

– Ну, поехали. Бери все что нужно, и я тебя отвезу.

* * *

Бар отеля был полон, и хотя отношение По к туристам было таким же, как у Уильяма Вордсворта – «Пусть красота останется неискаженной», против тех, что в Шап-Уэллсе, он не особенно возражал. Даже в разгар лета холмы в этой части Камбрии привлекали только серьезных путешественников. Здесь не было национального парка из тех, что рисуют на открытках. Не было ни озер, ни высоких гор, ни симпатичных деревень, ни паровозов – ничего, что могло бы развлечь туриста двадцать первого века. Шап-Уэллс представлял собой суровый и бесплодный ландшафт с безлесными склонами, гранитными холмами и заболоченными лощинами. Место, где обитали десятки людей и десятки тысяч овец, было ошеломляющим, как гадюка: красивым на вид, но опасным, если не проявить осторожность. Погода была хорошей, но могла измениться в считаные минуты даже в это время года.

Он купил пинту «Спан Голд», солодового и хмелевого пива, сваренного пивоваренной компанией «Карлайл», безалкогольный напиток для Брэдшоу и пакет чипсов для Эдгара. Выпил залпом половину пинты и подумывал, не взять ли еще, как вдруг Брэдшоу задала ему вопрос:

– Скажи мне, По, почему в твоей жизни нет женщины?

Ой-ой…

Оторванность Брэдшоу от внешнего мира могла объяснить некоторые странности ее характера, но отнюдь не все. Она не объясняла ее излишней прямоты. Они могли молча работать бок о бок, но внезапно она заявляла: «Ты мне нравишься, По!» – а потом как ни в чем не бывало возвращалась к своему занятию. Если бы она питала к нему чувства, выходившие за рамки дружеских, она бы уже об этом сообщила.

Так почему же она хотела это знать?

И что он должен был ответить?

Он не мог сказать ей правду. Он никому не мог сказать правду о том, какую боль ему причинила мать, отказавшись от него, и о том, что это сказалось на его отношениях с противоположным полом. Что, встретив симпатичную ему женщину, он тут же начинал искать причины, почему ничего не выйдет. Что каждый их недостаток становился проблемой, на которой можно было зациклиться, пока не случалось неизбежное и он не переставал им звонить. Самый долгий его роман продлился шесть месяцев, и то только потому, что четыре из них он работал под прикрытием.

Но теперь, зная, что мать не бросила его, а ради него пожертвовала всем, он снова начал думать о женщинах, хотя и не признался бы в этом Брэдшоу. Жутко соблазнительная Эстель Дойл, горячая и разведенная Флик Джейкман и даже, к его стыду, скорбящая Виктория Хьюм – все они в последние дни нередко ему вспоминались.

– Тилли?

– Да, По?

– Ты помнишь наш разговор по поводу такта?

– Конечно, По. Я сделала несколько заметок на айпаде. Принести его сюда? Он лежит у меня в номере.

По улыбнулся, покачал головой, допил остатки пива и сказал:

– Нет, просто перечитай их как-нибудь на досуге.

– Перечитаю сегодня вечером. – И тут до нее дошло. – Ой. Прости меня, По.

– Тилли, ты никогда не должна просить у меня прощения, помнишь? Хочешь еще чего-нибудь выпить? Я угощаю.

Она посмотрела на часы.

– Нет, спасибо, По. Я выпью немного воды, когда буду чистить зубы, но не хочу мочи… – Она осеклась. – Нет, спасибо, По.

Он вновь улыбнулся, впечатленный ее сдержанностью. Год назад она непременно бы рассказала, почему ложиться спать с полным мочевым пузырем – плохая идея. Впрочем, он и сам был в том возрасте, что уже не помнил, когда проспал всю ночь, не вставая в туалет, и подумал, что она права, однако себе заказал еще пинту.

– Мне кажется, тебе стоит пригласить детектива-инспектора Стефани Флинн на свидание, По, – сказала Брэдшоу, когда он вернулся.

– И почему же тебе так кажется, Тилли?

– Потому что она грустная.

По кивнул. Флинн явно была чем-то расстроена, и он оценил, что кто-то еще это заметил. К тому же это был не просто кто-то, а Брэдшоу, над чьим пониманием невербального общения предстояло работать и работать. Значит, странности поведения Флинн видели и другие. По решил выждать еще немного, а потом напрямую спросить, что случилось. Он знал, что, будь он на ее месте, Флинн задала бы ему этот вопрос.

– И ты тоже грустный. Делаешь вид, что это не так, но я-то вижу. Еще с тех пор, как закончилось дело о Камбрийском сжигателе.

По не любил хранить секреты от Брэдшоу, но этого раскрыть пока не мог. По крайней мере, пока сам не решит, что с ним делать и можно ли тут сделать хоть что-нибудь.

– Со мной все в порядке.

– Вы и инспектор Стефани Флинн явно нравитесь друг другу. Вам стоит как-нибудь сходить в кино.

По допил свою пинту.

– Ты знаешь, Тилли, что детектив Флинн во мне не заинтересована? – Флинн этого не скрывала, так что По не выдал ее секрет. – Она уже почти пятнадцать лет счастлива в своих отношениях. И даже если бы все было иначе, я сомневаюсь, что свидание со мной помогло бы ей взбодриться.

– Ой, – пискнула Брэдшоу, и ее щеки залил румянец. По никогда раньше не видел, чтобы она краснела. Неприятные происшествия беспокоили ее так же, как волны беспокоят чаек.

– Но ты права – кажется, она чем-то опечалена.

Какое-то время Брэдшоу молчала, а потом произнесла:

– Ты должен этим заняться, По.

– Заметано.

Они стукнулись кулаками.

– Ну а сейчас тебе нужно поработать над делом Элизабет Китон, а мне немного поспать. Я заеду за тобой ровно в семь.

– Разве ты не ждешь меня у себя?

– Не завтра, Тилли. Завтра мы собираемся на экскурсию.

Она подняла брови.

– И куда же, По?

Он ответил не сразу, хотя давно уже знал ответ. С тех пор, как покинул Даремскую тюрьму. В этом была неизбежность, как в судьбе мотылька, летящего к пламени.

– Мы едем в «Сливу и терн».

Глава тридцатая

День 10

Проснувшись, По увидел, что небо покрыто колкими облачками, похожими на рыбью чешую. Он не был пастухом и не