еды посетители были максимально расслаблены. Поэтому у нас только один сеанс за вечер. Можете прийти в шесть и сидеть до одиннадцати. Никаких правил, никакого вот этого «повар решает, а посетитель подчиняется». Потому-то «Слива и терн» по-прежнему остается лидером в своей области.

Что ж, мнение Банни о Китоне как шеф-поваре По выяснил. Но су-шеф ни слова не сказал о Китоне как человеке. Этот вопрос он ему и задал.

– Он суровый, – признал Банни.

– Но справедливый, – добавила Брэдшоу, довольная, что смогла наконец внести вклад. Банни улыбнулся.

– Неа. Просто суровый. – Он закатал штанину и показал им застарелый шрам на голени. – Это от ковша. Мы боролись за то, чтобы сохранить вторую звезду, и напряжение было страшным, а силы на исходе. Я испортил фисташковую крошку – взял не те орехи, и никто этого не заметил, пока барашек не добрался до шефа. Вот он и вышел из себя.

– Ой, – вымолвил По.

– Ну, зато я больше никогда не путался в орехах. Это было еще ничего. Наша вторая звезда была под угрозой, и мы не могли позволить себе ошибаться.

– Почему ваша звезда оказалась под угрозой?

– Обделались как дети, – ответил Банни. – Четвертым блюдом подали гравлакс из скумбрии, и инспектору попалась кость.

– Это ведь не катастрофа. – По никогда не доводилось есть рыбу, в которой не было костей.

– На таком уровне – катастрофа.

– Но ведь вы не лишились звезды, верно? – По взглянул на Брэдшоу, ожидая подтверждения. Она покачала головой.

– Не лишились, По.

Банни внезапно стал уклончивым. Обвел глазами кухню, как будто ища причины прекратить разговор.

– Шеф-повар Банни, – По дождался, пока высокий шотландец удостоит его взглядом, – так все же как «Сливе и терну» удалось сохранить звезду?

Банни что-то пробормотал.

– Простите, не расслышал.

– Я сказал: поскольку его жена погибла в автокатастрофе, нам дали три месяца отсрочки.

Вид у него был дерзкий. И вместе с тем смущенный.

Глава тридцать вторая

– То есть его вроде как пожалели? – уточнил По и решил, что сегодня же попросит у Флинн копию отчета о гибели Лорен Китон. Пока он знал только, что причиной стала автокатастрофа.

– Вроде того, – признал Банни. – Нельзя же было снимать звезду, когда шеф только что потерял жену. Но отсрочка была временная. Шеф-повар Китон понимал, что они вернутся, поэтому мы все и были под таким давлением.

– И сохранили звезду, – подытожил По. Тот факт, что Китон в личных целях использовал смерть жены, его не удивил. Жестко, цинично и вполне в духе этого человека.

– И не только, сержант По. Смерть Лорен стала для шеф-повара Китона большим ударом, но вместе с тем подтолкнула к новым свершениям. Он обновил меню, наладил связи с новыми поставщиками и поручил дочери вести хозяйство.

По спросил Банни, разговаривал ли кто-нибудь с Элизабет с тех пор, как она вернулась.

– Она сюда не приходила. Думаю, остановилась в каком-нибудь отеле, который ей сняла полиция. Ее комната наверху нетронута, так что если она вернется, может сразу же там располагаться. Я поменял белье и впустил немного свежего воздуха.

– Персонал сильно взволнован?

Он покачал головой.

– Никто пока не в курсе. У всех хватает дел, особенно в связи с неизбежным возвращением шеф-повара Китона. Все, что им известно – его оправдали ввиду кое-каких новых доказательств. Я предоставлю ему возможность самому все им рассказать.

Брэдшоу уже не терпелось сдвинуть дело с мертвой точки. Перелистнув страницу блокнота, она сказала:

– Вы навещали шеф-повара Китона в тюрьме тридцать шесть раз, шеф-повар Банни. Почему?

Он нахмурился.

– Я обязан это делать по контракту. Поскольку я занял должность исполнительного шеф-повара, это означало, что мне приходилось навещать его каждый раз, когда я хотел внести серьезные изменения в меню, помимо заранее оговоренных сезонных изменений. Кроме того, мне приходилось каждый квартал составлять полный отчет о состоянии бизнеса.

– Здесь написано, что в Пентонвилле, – уточнила Брэдшоу, – вы навещали его три раза в месяц. Почему?

Она задала хороший вопрос. Поездка из Карлайла в Лондон была хуже смерти. Какую бы сильную благодарность Банни ни испытывал к Китону, мотаться туда трижды в месяц было чересчур.

На миг Банни задумался.

– Это было после того, как его пырнули ножом.

По и Брэдшоу переглянулись. В его тюремных записях не было ни слова о ножевых ранениях.

– Его… что?

– Он пролежал в больнице больше месяца.

– Простите, я сейчас. – По наклонился и прошептал на ухо Брэдшоу: – На вечер организуй видеоконференцию с детективом-инспектором Флинн. Попроси выяснить, что за поножовщина и почему об этом не указано в тюремных записях. А заодно выясни, есть ли отчет о гибели его жены.

– Я выйду на улицу, чтобы убедиться, что у меня есть сигнал, По. Если дашь мне ключи от машины, я заодно выпущу Эдгара.

Когда она ушла, По снова повернулся к Банни.

– Продолжайте.

– Да больше и рассказывать нечего. Его пырнули ножом, и пока он лежал в больнице, я надеялся – может, он теперь подумает насчет преемника. Надеялся, что он поменяет что-нибудь в контракте и даст мне чуть больше свободы действия. Может, расскажет даже, где этот лес со сраными трюфелями.

Брови По сами собой поползли вверх. Вот и трюфели всплыли.

– Они нужны в каждом втором блюде, и это мне обходится в круглую сумму. О какой уж тут прибыли и речь! Шеф-повар Китон сам их где-то собирал, но не сказал мне, где, а найти их ненамного проще, чем навоз лошадки-качалки.

– И вы их закупаете?

– По бешеной цене. Дороже золота.

– Это я уже знаю.

Банни заинтересованно посмотрел на него, но По не стал вдаваться в подробности. Он хотел спросить, как такому городскому пижону, как Китон, удалось найти в лесу трюфели, но ему нужно было обсудить ножевое ранение. Эта информация была новой, и он хотел узнать побольше.

– В больнице он, наверное, немного погрузился в себя?

– Вовсе нет, даже наоборот. К нему как будто вернулись силы. За месяц до того я навещал его в Альткурсе, и он был совершенно подавлен. Отклонили еще одно его заявление об обжаловании приговора, и, думаю, он смирился с тем, что отсидит полных двадцать пять лет, если не дольше. Он даже согласился на новое блюдо, не спросив, какова прибыль с единицы.

– Ножевое ранение придало ему сил? – эти слова казались полнейшим абсурдом.

– Нет, его настроение улучшилось до того, как он был ранен. Когда я впервые навещал его в Пентонвилле, он уже как будто приободрился. Делился планами открыть новый ресторан среди озер или даже в Лондоне. Обещал,