новый файл, напечатала «Эго».

– Китон устроен не так, как все остальные. Ему мало осознавать себя выигравшим – ему нужно еще, чтобы его враги осознали себя проигравшими. Не сомневаюсь, что именно поэтому он и не мог удержаться от этих своих намеков. Его эго – вот что станет нашим мощнейшим оружием против него.

Брэдшоу ввела в какую-то программу длинный ряд цифр и букв. По видел строки кода, отраженные в ее очках.

– Назовем это исключением из правил, По.

– Именно так я и собирался это назвать.

Брэдшоу ухмыльнулась.

* * *

В том, что Брэдшоу заявилась к нему так рано, были и плюсы. Теперь он мог заняться утром тем, что планировал сделать днем – закупкой провизии, чтобы пережить ураган «Венди» и визит своей странной гостьи-вегетарианки.

Начало было хорошее. Во всяком случае, так считала Брэдшоу. Подозрительное количество данных уже было записано в программу ее собственной разработки. Брэдшоу отказалась использовать ХОЛМС-2 – второе воплощение системы крупных расследований Министерства внутренних дел, программное обеспечение, необходимое полиции для работы с любыми сложными делами.

– Какой смысл в огромной базе данных, если она не может анализировать и прогнозировать? – удивлялась она. По присутствовал при ее разговоре с разработчиком ХОЛМС-2 и видел, как бедолага робко пытался возражать, но ухмылка Брэдшоу едва не довела его до слез.

Она сказала, что тюремные записи Китона понадобятся ей примерно через полтора часа. По решил, что успеет сходить за покупками и вернуться к тому времени, как начнется конференция с Флинн. Он показал Брэдшоу список покупок и попросил дописать то, что она считает нужным.

Она дописывала подозрительно долго.

* * *

Добравшись на квадроцикле до Шап-Уэллса, По взял напрокат машину и поехал в супермаркет «Бутс». Обычно он покупал зелень и мясо в деревне, но, увидев то, что требовалось Брэдшоу, понял, что ему нужно что-то посерьезнее. Он представил себе реакцию знакомого зеленщика на список, посреди которого вдруг появляются гранаты и кумкваты.

Фруктово-овощной отдел «Бутса» представлял собой рыночный прилавок, и По пришлось расспрашивать татуированного продавца, что где находится. Фруктами дело не ограничилось, и после вопросов о том, есть ли у них в наличии чечевица Пюи, органические цельнозерновые макароны и тофу, По просто оторвал ту половину списка, что дописала Брэдшоу, отдал продавцу и велел встретиться с ним у прилавка мясника. Прочитав написанное, продавец ухмыльнулся.

– Сегодня вечером кого-то балуют.

– А можно без идиотских комментариев? – буркнул По. Все это действовало ему на нервы, и он не сомневался, что очень полезная для здоровья дрянь, что заказала Брэдшоу, ему точно не понравится.

Его настроение улучшилось, стоило ему добраться до великолепного мясного отдела. Он решил порадовать себя восхитительным мраморным стейком рибай, пополнить запасы бекона, кровяной колбасы и камберлендских сосисок. Когда татуированный продавец принес ему плетеную корзину, доверху забитую непонятной едой, По дал ему двухфунтовую монету и извинился за грубость.

– Да ладно, забей, приятель. – Продавец взглянул на корзину, полную богатой клетчаткой еды, и вновь на По. – Туалетная бумага во-о-он там.

Когда он вернулся в Хердвик-Крофт, Брэдшоу уже не печатала, а сидела, высоко подняв ноги, за чашкой зеленого чая и смотрела на Ютубе кулинарные шоу.

Если конкретнее, кулинарные шоу с Джаредом Китоном.

Глава двадцать восьмая

Ресторан «Слива и терн» открылся в 2008 году и сразу же завоевал признание критиков, но Джаред Китон был признан королем кулинарии задолго за этого. Первую престижную награду он получил, еще будучи подростком, и прошло совсем немного времени, прежде чем солидный журнал назвал его одним из самых одаренных поваров во всей истории Великобритании. Но вместо того, чтобы принять одно из многочисленных предложений от лондонских кухонь, он удивил всех и переехал в Лион. Там он продолжил обучение под руководством знаменитого шеф-повара Жиля Гарнье. Французская кухня легко далась молодому Джареду Китону, и довольно быстро он стал су-шефом. Два основных блюда меню ресторана вскоре были заменены блюдами, разработанными Китоном. Он научился бегло говорить по-французски и снял квартиру на берегу Сены.

А потом уехал.

В первой из двух его автобиографий он сообщал, что однажды, проснувшись утром, вдруг понял, что готовить ему разонравилось. Какова бы ни была истинная причина, мир вновь услышал о Джареде Китоне, когда он уже был женат, обзавелся дочерью и работал в парижском ресторане, принадлежавшем знаменитому шеф-повару Элен Жегадо. Именно там он вновь открыл для себя любовь к кулинарии. У ресторана не было ни одной звезды Мишлен; за десять лет он получил заветные три. Китон и Элен Жегадо стали большими друзьями. Из Парижа он переехал в Лондон, но пробыл там недолго. В телеинтервью он заявил, что в столице отношение к еде слишком консервативно. Он хотел выбраться из удушающей лондонской атмосферы и начать свой путь.

И так появился «Слива и терн».

Взяв кредит у Элен Жегадо, он купил полуразрушенную водяную мельницу в миле от маленькой деревни Котхилл в Камбрии.

Когда «Слива и терн» получил первую звезду Мишлен, Китон стал героем субботних утренних кулинарных шоу. После второй звезды стал вести свое собственное. А уж когда его детище вошло в список элитных трехзвездочных ресторанов мира, он стал путешествовать по всему свету в качестве приглашенного шеф-повара.

Он мог бы уйти на пенсию. Деньги у него были. Даже если «Слива и терн» не оправдал бы себя, за съемки в телешоу он получал семизначные суммы. За публикацию книг – тоже.

Но Джаред Китон любил готовить.

В наше время, когда элитные блюда стоимостью в двести фунтов, как правило, готовит тот, кому показал, как это делается, тот, кому показал, как это делается, шеф-повар, имя которого указано на двери ресторана, то, заказав что угодно в «Сливе и терне», вы могли не сомневаться: если это блюдо приготовил не сам Джаред Китон, то он, по крайней мере, контролировал процесс.

– Ну как?

Брэдшоу прижала палец к губам. Беспокоить ее было нельзя. Она свила себе маленькое гнездышко: переставила мебель так, чтобы на мониторы ноутбуков, выстроенных в ряд, не падал утренний солнечный свет, организовала рабочее пространство в форме полумесяца и сидела посередине, как Кирк на борту «Энтерпрайза». Просматривая видео, она одновременно печатала на портативной клавиатуре, лежавшей у нее на животе, и то, что она печатала, всплывало на экране ноутбука слева от нее. Она ни разу на него не посмотрела. Прочитав кусочек написанного, По увидел, что в тексте нет ни одной ошибки и он правильно отформатирован. Ноутбук справа от нее был заполнен яркими, прыгающими линиями графического эквалайзера