– А если бы вот эти шарики были снизу? – перевернула сережку Люба, уловив суть.

– Было бы шикарно, – получила подтверждение.

Для обновления гардероба стилист посоветовала клиенткам посетить торговый центр «Красная площадь», где можно было найти одежду относительно недорогих, но хорошо себя зарекомендовавших брендов.

Магазин работал до десяти вечера, а консультация закончилась около половины восьмого, так что на шопинг оставалось почти два часа. Оставив Гаврика в развлекательном центре «Облака», Люба и Ксюша занялись покупками. Больше всего вещей взяли в Mango. Ксюша нашла здесь идеально сидящие на ней джинсы с завышенной талией, модный топ, короткую асимметричную юбочку и целых два платья: одно темно-синее, с запахом и воланами на груди и подоле, с широким поясом, завязывающимся бантом, второе – светлое, с цветочным принтом, поясом-резинкой и рукавами-фонариками. Шелковое платье-халат подобрала себе здесь и Люба. В других магазинах купила еще два платья и новые туфли, сумочку. Ксюша тоже кое-что прикупила в других бутиках. Обошлось все это всего в 80 тысяч рублей, и это с учетом того, что платила Люба и за себя, и за Ксюшу. Правда, еще и стилисту заплатили приличную сумму. Так что все средства, выделенные Князевым Любе на мелкие расходы, ушли на обновление гардероба. Но дамы после консультации стилиста пребывали в какой-то эйфории, и тратили деньги на обновки без сожаления.

Горечь пришла потом, когда вернулись в коттедж, и эйфория спала. Отправив детей спать, Люба осмотрела покупки и осторожно убрала обратно в пакеты. Пришло осознание, что без этих трех платьев, туфелек и сумочки вполне было можно обойтись. Денег, потраченных на Ксюшу, Люба не жалела, а вот за покупку своих шмоток ругала себя страшно. Решила, что пока не будет их носить, а попробует вернуть как-нибудь незаметно для Ксюши.

А вот белье, купленное ранее, вернуть было нельзя. И, все еще находясь под впечатлением от встречи со стилистом и мечтаний о смене имиджа, Люба все-таки решилась надеть после душа новый пеньюар.

Игорь оказался не таким плюшевым занудой, каким показался Эдуарду сначала. По сути, у них было даже много общего. Только Эдик в брак с Ниной влип, будучи молодым и не знавшим жизни, а Игорь умудрился втюхаться в болото, под названием «семейка Саблиных» в зрелом возрасте. Впрочем, удивляться здесь особо было нечему: прочувствовать, что значит жить в гнезде со змеями, можно только на собственной шкуре – пока не очутишься в этом гадюшнике, все обитатели серпентария кажутся вполне себе безобидными и даже милыми существами. Вот Игорь и повелся на сладкий Верин голос, будто загипнотизированный, а когда очнулся, понял, что уже погряз в трясине по самое не хочу.

Выслушивая пьяные излияния нового знакомого, Эдик вспомнил себя десятилетней давности, и его накрыло поганое настроение. Будто торопясь смыть с души ядовитый налет, Князев опрокидывал рюмку за рюмкой, так что скоро догнал Ерофеева и даже оставил его далеко позади.

– Я тоже подкаблучник, – признался Эд новому приятелю. – Патологический. С детства под каблуком. Сначала у матери, потом у Нинки, а теперь у Ксюшки. Вот маленькая еще, пигалица совсем, а вертит мной, как взрослая малолеткой.

– Тобой хоть новая жена не помыкает, – не без зависти заметил Игорь. – Мне бы такую: послушную и ласковую.

– Это она-то не помыкает? – вошел в раж пьяный Князев. – Это она-то послушная и ласковая? Да от нее ласки вообще не допросишься. Вообще не дает! Строит из себя порядочную, а сама продажная.

– Ты должен поставить ее на место! – приказал Игорь.

– А ты Верку! – подхватил Князев.

– Точно, проучим сучек, пусть знают, кто в доме хозяин.

– Пусть знают!

Не сразу заметили, что возле столика стоит и слушает пьяную беседу пацан лет двенадцати, которому в питейном заведении вообще не место.

– Чего тебе? – наконец-то обратил на мальчишку внимание Эдуард.

– Кто из вас Князев? – поинтересовался пацан.

– Ну, я! – Эдик окинул мальчишку пьяным взглядом, пытаясь понять, где он мог его видеть – пацан внешне ему кого-то явно напоминал.

– Вам записка, – юный посланец положил на край стола конверт и поспешно направился к выходу.

– От кого? – крикнул Эдик вдогонку. Но мальчишка не отозвался.

– Вернемся к нашим баранам, – похлопал растерявшегося собутыльника по плечу Игорь, разливая коньяк. – Давай выпьем за нашу власть над бабами!

– Выпьем! – согласился Князев, поднимая бокал.

Про странное послание Эдуард вспомнил, когда они уже расплатились и собирались уходить. Если б не официант, так и забыл бы письмо на столе. Сложив записку в четыре слоя, Эдик сунул ее в нагрудный карман рубашки и, покачиваясь, пошел к такси.

Дорога домой много времени не заняла, и винные пары за это время выветриться не успели. Осталась внутри и заноза от ущемленного некогда самолюбия. В крови бурлила обида на всю прекрасную половину человечества, требуя отмщения. Обещание поставить жену на место двигало Князевым, точно робота заложенная в его электронные мозги коварная программа. В конце концов, он столько платит этой жене на час, что может рассчитывать и на интим. Нужно было сразу предложить доплату и не маяться. Так что вернулся в коттедж Князев с твердым намерением склонить Любу к выполнению супружеских обязанностей по полной программе.

Да и она сама, как будто готовилась к этому – встретила его при полном параде, в дразнящем пеньюаре, не столько скрывающем ее достоинства, сколько привлекающем к ним внимание.

Окинув Любу голодным взглядом с порога спальни, Князев без предисловий устремился к ней и, притянув к себе, впился в губы злым поцелуем.

Он был груб, бесцеремонен и от него несло перегаром. Люба инстинктивно дернулась и оттолкнула его. Князев оторвался от ее губ и выпустил из объятий, но не отступил, а потянулся к пеньюару и хотел резко сорвать его. Тонкая ткань треснула, Люба вскрикнула и попыталась отойти от пьяного лжесупруга. Но тот снова настиг ее, и, захватив в кольцо рук, подтолкнул к кровати.

– Не ломайся! – пробормотал заплетающимся языком. – Я же не просто так, я доплачу.

Люба размахнулась и со всех сил ударила работодателя ладонью по лицу.

Глава 18. Тени прошлого

Ладонь полыхала. На щеке Князева отпечатался розовый след от дерзкой пощечины. Душа у Любы ушла в пятки. «Даже если сейчас меня не убьет за оплеуху, завтра точно рассчитает», – пронеслось в голове.

Князев замер и медленно поднял руку к лицу, приложил ее к щеке, будто пытался спрятать след своего позора.