Он-то в перьях на груди орла спрятался и с ним вместе в поднебесье взлетел. В такую высь! Но ничуть не устал. Когда же орел обратно на землю ринулся, крапивник еще выше поднялся, до самых туч. Сложил тут крылышки, вниз спустился и тонким писклявым голоском возвестил:

— Я — ваш король! Я — ваш король!

— Ты — наш король? — рассердились птицы и давай крапивника корить: — Коли б не твоя хитрость, не лукавство, ни за что бы тебе так высоко не залететь.

Сошлись тогда птицы на одном: тот королем станет, кто глубже всех в землю зароется.

Гусь широкой грудью оземь шлепается!

Петух клювом землю ворошит, ямку роет!

Хуже всех утке пришлось. Прыгнула она в ров, ножку подвернула и к ближнему пруду заковыляла, идет, с боку на бок переваливается.

А крапивник мышиную норку отыскал, шмыг туда и тонким писклявым голоском кричит:

— Я — ваш король! Я — ваш король!

Еще пуще птицы разгневались.

— Думаешь, твои хитрости да лукавство даром тебе пройдут?!

Поймали птицу-самозванца и решили до тех пор его в норке томить, пока он с голоду не помрет. А то еще суду предать. Пока же суд да дело, приставили к крапивнику в караульные сову, сторожить плутишку. Пусть глаз с него не сводит!

Лишь только настал вечер, улеглись птицы спать. Умаялись, когда в небо поднимались. Одна сова у мышиной норки на страже стоит, крапивника караулит. Глаз с норки не спускает.

Однако устала и она. Сидит — думает: «Ну уж один-то глаз прикрыть можно. И одного глаза хватит, укараулю злодея!»

Прикрыла один глаз, а другим на мышиную норку глядит — не отрывается.

Высунул крапивник головку из норки и хотел улизнуть, но сова ближе подступила, и он снова в норку спрятался.

Тогда сова снова один глаз открыла, другой закрыла. Так она и хотела целую ночь прокараулить — один глаз спит, другой смотрит. Но вот в какой-то миг смежила она один глаз, а другой так и не открыла, заснула. Крапивник тотчас это приметил и улетел. Только его и видели!

С той самой поры не дозволяется больше сове на белый свет глядеть. И как появится она днем, другие птицы за ней сразу гонятся да ее клюют. Потому-то она только в ночную пору летает. И мышей ненавидит. Ведь это они малую птичку — крапивника — в свою норку пустили!

А крапивник-пройдоха тоже неохотно на белый свет показывается. Боится, как бы птицы его не поймали. Он, как и прежде, больше в крапиве прячется или в щели заборов забивается, а когда думает, что кругом никого нет и никто его не видит, кричит:

— Я — ваш король!

Теперь и другие птицы узнали, где он живет. Оттого-то дразнят его и в насмешку кричат:

— Эх ты, крапивник! Крапивник, крапивник! Подзаборный король! Крапивник!

Так за ним это имя и осталось: крапивник.

Но никто так не радуется, как жаворонок, что ему не надо крапивнику подчиняться. Только утром солнце выглянет, взмывает жаворонок ввысь и поет:

— Ах, до чего ж утро дивное! Дивное! Дивное! Дивное! Ах, до чего ж утро дивное!

Хороший совет дороже золота

— Кто господу богу в долг даст, тому он стократ воздаст!

Обрадовался бедняк и, недолго думая, все, что у него было — одну-единственную монету — в кружку у церковных ворот и бросил. Поверил: за одну монету бог ему целую сотню пошлет. Стал он ждать богатства. Год ждет, другой. Не дождался и решил по белу свету пойти: авось с богом встретится и о долге ему напомнит.

Оставил крестьянин дома жену, детей и отправился в путь. Шел он, шел и увидел большой сад. Остановился крестьянин у ограды, начал диковинные цветы да деревья разглядывать. И видит вдруг, что человек в саду, не жалеючи, тонкие деревца подрезает. Хоть не до смеху ему было, а расхохотался бедняк: до чего садовник бестолковый! Услыхал хозяин сада, что прохожий у ограды смеется, и спрашивает:

— Что смеешься?

— Как же не смеяться, — отвечает бедняк, — если люди так садовничают!

— Ты лучше умеешь? — спрашивает хозяин.

— Слишком долго прожил я на свете, так что знаю толк в этом деле, — отвечает крестьянин.

— Ну, может, зайдешь, свое искусство покажешь?

Не заставил себя бедняк дважды упрашивать. «На бога надейся, а сам не плошай, — подумал он. — Пошлет мне бог сотню монет, не пошлет — никто не знает. А тут, может, на работу наймут». Вошел он в сад, взял нож, да так ловко все деревца подрезал, что подивился хозяин его умению.

— Может, пойдешь ко мне в садовники? — спросил он.

— Отчего ж не пойти, —  ответил бедняк, — если хорошую плату положишь да сытный харч.

— За этим дело не станет, — пообещал хозяин.

Взял он крестьянина в садовники и ни разу об этом не пожалел: очень бедняк старался, много сил на работу тратил. Расцвел сад всем на диво. Радуется хозяин, гордится садом и садовником дорожит. А тому и труд его, и сад такое счастье приносят, что не замечает он даже, как время летит. Прошло несколько лет; садовник и не думает дальше идти. Однако заела его тоска по жене и по детям, по родной стороне, и решил он домой отправиться. Вот и говорит хозяину:

— Поработал я — и хватит. Отдай мне жалованье, какое положено, и распростимся.

Не хотелось хозяину его отпускать, ведь такого умелого да работящего садовника больше не найти! Садовник, однако, на своем стоит:

— Дорог мне сад и труд мой, только пора домой возвращаться.

Видит хозяин — ничего не поделаешь — и говорит:

— Ну что ж, ступай. Жалованья не жди. В награду за твое умение и за труд ничего я тебе не дам, кроме трех добрых советов. Во-первых, если не будешь знать, какую дорогу выбрать — старую или новую, непременно старой иди. Во-вторых, никогда в чужих домах не спрашивай: почему это так, а не этак, или же, что бы то или это значило. В-третьих, никогда ничего сгоряча не делай. Остынь сперва да послушай, что скажут.

Вечером завязал садовник свои пожитки в узелок и пришел к