Шрифт:
Закладка:
– А как через реку пойдем, на виду ведь будем, – Логунов обдумывал каждый этап операции, прокручивал в поиске слабых мест. – И второе, предлагаю на сектора разделить сразу аэродром, чтобы с двух орудий сподручнее палить.
– Мы с вами поедем, – заявил Федор. – Канистру дайте и спичек, барак у охранников подожжем, чтобы за помощью в деревню не побегли.
– Там же собаки у них, ты чего! – в ужасе вскрикнул Гришка.
– Ничего, покусают немного да бросят. Чего грызть у тебя, одни мослы. Ты мертвым притворись, лежи и не шелохнись, понял?
Соколов хотел возразить, что это опасная затея. Тем более немецкие овчарки натренированы рвать своих жертв даже бездвижных. Но натолкнулся на суровый Федин взгляд и осекся, такими серьезными и взрослыми были глаза у мальчика. Понял, что все равно они пойдут туда, не остановить их горячее желание избавиться от фашистов, что уже несколько лет хозяйничают в деревне.
– Бабенко, что с топливом на «тигре»?
– Полный бак. На «тридцатьчетверке» осталось еще на сотню километров. Дотянем обратно на малом.
Алексей согласно кивнул, будет вам бензин и спички:
– Пойдете, когда часовых снимем. Как загорится, к танкам обратно бегите.
Напряжение после нескольких часов в разведке по лесу спало. Лейтенант почувствовал, как от тепла и еды глаза начали слипаться. Зазевали мальчишки и Руслан. Василий Иванович прикинул все по времени и приказал:
– Ребята, вы на перерыв, надо перед атакой отдохнуть. Бабенко сейчас на наблюдение. Мне часа передохнуть хватить, дальше я в караул, а вы перед ночью сил набирайтесь.
Когда Семен Михайлович с автоматом поднимался вверх к люку, внутри уже затихли все звуки разговоров, кроме мирного сопения спящих танкистов и их неожиданных помощников.
Глава 6
Николай Бочкин этим утром долго ворочался, прислушиваясь к звукам на улице: тарахтение автомобилей мотострелковой роты, окрики ротного, топот солдатских сапог. Как же он мечтал о такой вот паре дней передышки. И теперь не рад, изнывает от ощущения никчемности. Все заняты делом, готовят технику, оттачивают приемы штыковой атаки или стрельбы под руководством командира, а он замер в ожидании, когда же вернется его экипаж с секретного задания. Чтобы время шло быстрее, Николай натянул ватник и пошел по поселку, чтобы разыскать женщину, письмо которой велел передать Бабенко. Женские голоса стало слышно сразу, как только дошел он до центрального пятачка со штабом. Песни тянулись одна за другой в морозном воздухе, разносимые ледяным ноябрьским ветром по всей деревне. Коля поискал глазами, ну как же тут определить, кто из поющих прачек Нэля. Одна из женщин отпустила мокрую гимнастерку в корыто, шагнула к парню в танкистской форме:
– Здравствуйте. Вы ищете кого?
Колька взволнованно сглотнул, заволновался, совсем забыв об осторожности, ляпнул:
– Мне Нэля нужна, ей Бабенко письмо велел передать.
– Так давайте же, ну, это я Нэля.
Как же она ждала этого послания, ждала, когда появится крепкая фигура в конце улицы. Нэля заволновалась, обтерла красные распаренные руки об передник, поспешно раскрыла скромную четвертушку, вчитываясь в незнакомый почерк. Ровные квадратные буквы с мягкими закруглениями: «Уважаемая Нэля, простите, что не сказал вам это в личной беседе. Знакомство с вами изменило мою холостяцкую жизнь. Знаю, что пишу глупости, но мне важно, чтобы вы знали. Я полюбил вас с первой секунды, как услышал, а потом увидел. Из-за войны я не могу ухаживать за вами как положено, поэтому просто предлагаю свою руку и сердце. Будьте моей женой, дорогая Нэля.
С уважением, С. М. Бабенко»
Женщина подняла глаза, полные слез, на Кольку:
– А сам где он, Семен Михайлович? Засмущался?
– Нет его… пока. – Бочкин от женских слез и неожиданного вопроса окончательно растерялся. Рассказывать о секретном задании запрещено строго. Да и не знает он ничего, кроме того, что танкисты должны были вернуться сегодня утром. Но никого нет. Прачка ласково коснулась пальцами рукава ватника:
– Как вернется, ты передай, что я согласна. Так и скажи, что Нэля согласна. Передашь?
От ее ласковой улыбки, прикосновения, запаха мыла и горячей воды у Кольки что-то внутри сжалось. Женщина напомнила ему мать, когда та устраивала стирку в бане по воскресеньям, а он помогал ей, таская ушаты с водой. Нестерпимо зажгло внутри от желания рассказать ей все. Хоть с кем-то разделить давящий изнутри страх, что не вернулся экипаж «семерки» в положенное время с территории немцев, пропали его верные товарищи без вести. И женщина почуяла нутром настроение парня, заметила, как крепыш топчется на месте, не зная, куда деть глаза. А между светлых ресниц закипают горькие слезы. Но она не успела спросить ничего, резкий окрик прервал беседу.
– Ефрейтор, подойдите, – неподалеку стоял подполковник, с которым перед заданием беседовал Соколов.
Заместитель командира Любицкий еще утром получил срочную депешу по телефону и от расстройства даже пропустил ежедневное бритье. И после прочтения уснуть уже не получилось, будоражили мрачные мысли. Весь экипаж вместе с танком не вернулся из-за линии фронта в положенное время, и теперь вопросы будут к тому, кто предложил Соколова как кандидатуру для секретной операции. Подполковник маялся до рассвета без сна, размышляя, где же он допустил ошибку. Ведь лично проверил все дела на танкистов перед отправкой их в немецкий тыл. И вот надо же, со спецрейда не вернулись, отправили лишь зашифрованное послание о срочной атаке на вражеский аэродром. И штаб требовал объяснения от заместителя командира по политической части, что за самодеятельность устроили танкисты
