Мы с Геной только переглядывались друг с другом. Как потом выяснилось, такие разговоры были практически нормой. Вернувшись домой, я как можно скорее связалась с Тосей. Может осталась у неё возможность узнать поподробнее о будущей родне. Ситуация была странной и это мягко говоря. Ну не поднимались такие темы, как происхождение, тем более при посторонних людях.

С сыном я тоже поговорила. По тихому. Но он был в своём выборе уверен. Поперёк его решения мы не пошли. И уже в феврале играли свадьбу.

Первое время молодые жили у нас. В бывшей детской комнате.

— А может вы ремонт лучше сделаете? — влезла как-то в наш разговор с Геной сноха.

Мы обсуждали, что завтра надо заехать в сберкассу и снять часть денег с книжки мужа. Игорю давали квартиру, и хотя на тот момент были он, жена и ребёнок, за лишние метры можно было доплатить.

— Зачем? Нас всё устраивает, а Игорю надо помочь. — Ответила я.

— Ммм, конечно. Любимому сыну, — поджала губы сноха.

Гена накрыл мою руку своей, помогая сдержаться. Это была уже далеко не первая попытка снохи влезть в наш кошелёк и попытаться командовать у нас дома. Я это просто игнорировала, или мягко намекала, что мы будем делать так, как привыкли. Но бесконечно это продолжаться не могло. Моё терпение лопнуло, когда Ольга влезла в платëжку за квартиру.

— А это что за Михаил? Почему он не Перунов, а прописан здесь? — чуть ли не трясла квитанцией она передо мной. — Он что, явится и будет здесь жить?

На время службы, Миша был прикреплён к общежитию в части. А сейчас, пока он был в Афганистане, прикрепление отменилось. Основная его прописка сохранялась в нашей квартире. Но меня просто возмутили требования и замашки снохи.

— Значит так! — хлобыскнула я кулаком по столу. — Не твоего ума дела, кто прописан в моём доме. Как и на что я трачу деньги, сколько зарабатываю, и всё остальное. И да, приедет и будет здесь жить. А у тебя в этом доме прав никаких. И совать свой нос в чужую почту тоже! Ещё раз позволишь себе подобное, как и пытаться поссорить мне сыновей заявлениями, что кто-то там любимчик, разговор будет другим.

— Нормальные люди чужим в ущерб своим детям не помогают, официально этот Миша вам никто, — не сбавляла оборотов Ольга.

— Порядки можешь наводить по месту прописки, на Биорках. — Не стала терпеть я. — И физический тоже не мешало бы. А то три девки в доме, а все углы засраты. И уж не тебе рот открывать по поводу официального и нет. Ты родилась в шестьдесят третьем, третьим ребёнком в семье. А твои родители расписались в шестьдесят седьмом. И из Рязани мама твоя сбежала не просто так. Так что прикуси язык и запомни, ты здесь не хозяйка.

После этого я ушла из собственной квартиры на работу к мужу. Через два дня Костя со своей женой съехал в общежитие при заводе. Две недели не было от него ни одной весточки.

— Зять-то в Москву поехал, на экскаваторщика учиться, — как бы между прочим сообщил мне Анатолий Михайлович, столкнувшись со мной у штаба.

— Как на экскаваторщика? У него же спина, — не поняла я.

— Зато зарплата как у директора завода, — вздохнул сват.

Полночи я проходила по комнате, думая могла ли сноха специально выводить меня на скандал? Ведь теперь ей никто не мешал убеждать моего сына в чём угодно. А я любой разговор о смене работы быстро пресекла.

— Дин, он взрослый мужик. И ты не можешь всё время думать за него! — не выдержал Генка и загнал меня спать.

А утром ему позвонил один из друзей и сообщил, что отряд, в котором был и Мишка, попал в окружение и не вышел в положенное время на связь. Только к концу дня Генка позвонил и попросил срочно прийти домой. Весь день я была на грани, а вечером, когда шла домой, встретила женщину, работавшую в заводской амбулатории.

— Дина Тимофеевна, поздравляю! — радостно улыбалась она. — Сноха у вас беременная. Вы кого ждать будете? А то она ещё не определилась, кого больше хочет.

— Да пусть кого хочет рожает! Хоть вообще урода! — вырвалось у меня.

— Дина Тимофеевна, — испугалась знакомая.

— Извините, неприятности на работе. — Поторопилась я домой.

Глава 24

Муж встретил меня в тот день словами, что Михаил ранен, в госпитале, ближайшим сансамолëтом будет направлен в Москву.

— Так серьёзно ранен? — села я на обувную тумбочку в коридоре.

— Да с чего… — начал Генка.

— Перунов, не ври! — перебила его я. — Ты давно меня за дуру начал считать? Было бы что-то лёгкое или средней тяжести, его не отправляли бы в Москву.

— Осколочное, брюшная полость. — Опустил голову Гена.

— Ждём, когда? — кивнула я на телефон.

— Да, Дин. — Только вздохнул муж.

Но первым позвонил Костя. Поздоровался, как ни в чëм не бывало, спросил как дела и попросил отца.

— Кость, да, мы знаем. Уже? Когда? — по ответам мужа я поняла, что сын говорит о Мише и его ранении. — Да, мы завтра приедем. До встречи.

— Ген, а откуда Костя узнал? — спросила я.

Ну вряд ли у него были друзья или знакомые, которые могли бы иметь доступ к подобным сведениям. Объяснить мы друг другу этого не смогли.

А на следующий день, встретили Мишу в госпитале в Москве. Он лежал в маленькой, но отдельной палате, как раз на капельнице.

— Отцу сообщили или младший настучал? — улыбался Мишка.

— Не настучал, а доложил! — поправил его заглянувший в палату Костя. — Сейчас тебя прокапают и будешь есть. И глаза не закатывай. Я здесь на учёбе, вчера бегал по хозяйственным, искал мясорубку и сито, чтоб тебе суфле из отварной курицы делать. Всё как врач велел, без соли, перца и прочего.

Миша хоть и улыбался, но было видно, что ему не просто. И даже разговор с нами даётся тяжело

— А теперь выкладывайте, чего это вы такие вежливые друг с