первым и вторым этажом.

– Зайчон, стой, мать твою!

– Отпусти, – рычу, пихая его локтями, – что тебе снова нужно от меня?!

– Поговорить!

– Мы каждый день с тобой говорим…

– Пойдем в машину! – он пытается меня обхватить руками и прижать к себе, но я начинаю отбиваться яростнее.

Пускаю в ход ногти и колени. Машу руками, желая достать до лица, и лягаюсь от души.

– С ума сошла? – цедит сквозь сомкнутые зубы, – просто поговорим, ты же хотела свою долю, у меня есть условия!..

Не хочу. Надоело! Никакой доли не надо больше!.. Ничего не надо! Пусть исчезнут оба из моей жизни! Я не вывожу больше!..

– Уйди!.. Видеть тебя не могу!.. – выплевываю, молотя руками по всему, что попадает под руку, – ненавижу!

– А я тебя люблю, Крис!.. Хватит вы*бываться!.. Хватит!.. Я сделал выводы!..

– Ничего ты не сделал и не собираешься делать, Тёма!.. – выкрикиваю с отчаянием.

– Сделал! Но ты почему-то Эйне предпочитаешь!..

– Заткнись, умоляю!..

Мы говорим об этом каждый день, когда он звонит или приезжает к моему подъезду, но сегодня впервые, когда я закатила истерику. И от того, кто стал прямой ее причиной, на душе вдвойне гаже. Получается, что в словах Бурковского есть доля правды.

Толкнув его в плечо, выкручиваюсь и поднимаюсь на две ступеньки выше. Тёма хватает за руки и резко тянет на себя. Потеряв равновесие, вскрикиваю и падаю на него. Только чудом мы не катимся кубарем вниз.

– Что такое?! – раздается позади Артема грозный голос тучного мужчины, – вы че здесь устроили, бл*дь?! Вы еще потрахайтесь тут!..

Тёма оборачивается к соседу, а я, пользуясь заминкой, вырываюсь и взлетаю наверх. Добегаю до нужного этажа и, пока пытаюсь попасть ключом в замочную скважину, еще слышу доносящуюся снизу ругань.

Скинув, верхнюю одежду и обувь, закрываюсь в ванной и уже там раздеваюсь сразу догола и встаю под душ.

Тело сотрясает крупная дрожь, а когда оно начинает согреваться в горячей воде, приходят слезы. Рыдаю, спрятав лицо в руках, понимая, что это нормальная реакция психики на стресс. Просто накопилось, просто Бурковский достал со своими разговорами, просто достали капризные посетители ресторана, которым нужно улыбаться, какую бы дичь они не несли. Просто… Эйне…

Боже… что это было сегодня? Проверка?.. Он словно провоцировал и сканировал мою реакцию. Зачем?.. Я же не давала поводов! Я же веду себя точно так, как он этого хотел? Для чего эти провокации?..

Наревевшись до икоты, выдавливаю гель для душа на ладонь и намыливаю тело. Оно до сих пор горит, и кожа будто воспалена. А на пояснице все еще ощущается тяжесть его руки.

Всхлипнув, смываю пену и вдруг замечаю наливающиеся на предплечьях синяки.

Бли-и-и-н… Тёма!.. Сволочь! Это он меня за руки хватал!

Представив, как я буду выглядеть на работе, хватаюсь за голову. У меня же вся униформа с коротким рукавом! Как я их спрячу?!

Выключив воду, вытягиваю руки перед собой и еще раз внимательно их осматриваю. Четкие отпечатки его пальцев на правой, как раз над запястьем, и бурое пятно на левой, как от удара.

Вашу ж мать!.. С моей светлой кожей спрятать их будет нереально!..

– Бурковский… скотина!.. – стону, глядя на его художества, – чтоб тебя!..

И что мне делать теперь?.. Больничный взять?.. После того, как Эйне похвалил и сделал надбавку к зарплате?.. Да я лучше себе руки по локоть ампутирую.

Глава 33

Филипп.

Самообладание выходит из-под контроля. Рано или поздно все равно рванет. И тогда все пойдет по пи*де.

Больше всех пострадает Соня.

Стоя у входа в зал, наблюдаю за Кристиной. Беседуя с гостями, она участливо кивает и показывает рукой на столики вокруг. Очередные снобы, уверенные, что достойны самого лучшего?..

Я бы давно послал, но моя хостес умеет удивительным образом разрулить любую конфликтную ситуацию. Сделать так, чтобы самые капризные клиенты ушли с ощущением, что в моем ресторане ждали именно их.

Я не ошибся в Крис.

Однако… чувствую, скоро рванет. Переоценил себя.

Заметив, как напрягается ее спина, и как зябко она передергивает плечами, понимаю, что снова почувствовала меня. Не ожидала, видимо, что я появлюсь тут сегодня к самому закрытию.

Я и не планировал. Но приехал.

Дожидаюсь, когда она усадит семейную пару с детьми за самый лучший стол и подойдет к стойке.

– Здравствуй, – проговаривает, избегая прямого зрительного контакта.

– Привет.

Останавливается у стойки, кладет на нее свой планшет и, повернувшись ко мне боком, красиво раскладывает папки меню на стейшене.

– Кристина…

– Да? – официальным тоном.

– Как твои дела? – спрашиваю, давая себе отчет в том, что несу ахинею.

– Дела? – брови взлетают вверх, – нормально… отлично мои дела.

На лице абсолютная невозмутимость, но розовые пятна на щеках говорят об обратном. И суетливая бесполезная деятельность тоже. Наблюдая за тем, как порхают ее руки над папками меню, вдруг обращаю внимание на темные пятна на запястьях.

Синяки.

– Что это? – спрашиваю, чуть придвинувшись.

– Ты о чем?

Прослеживает за моим взглядом и, замерев, внезапно бледнеет. Одергивает руки от стойки и резво разворачивается к только что пришедшим гостям.

– Добрый день! У вас заказан столик?..

Меня трясет от ударившей в грудь ярости. Шумит в ушах до желания схватить ее за шиворот, утащить в кабинет и задать главный вопрос:

Ты довольна?! Этого хотела? Нравится, как Бурковский ноги о тебя вытирает и синяки на теле оставляет?!

Бл*дь!.. Вот дура!..

Кивнув посетителям и не глядя больше на Кристину, выхожу из зала и иду в свой кабинет.

Стараюсь не зацикливаться. Занимаюсь тем, что заслушиваю нудный отчет управляющего и общаюсь с отцом по видео – связи. Но как только основные дела заканчиваются, меня снова атакуют мысли о ее синяках.

Какого хрена?.. Что у них там происходит?..

Захожу в служебный чат и отправляю сообщение на планшет Кристины.

«Зайди»

Пока жду, наполняю стакан водой и выпиваю сразу половину.

Примерно через минуту тишину взрывает робкий стук в дверь. По телу врассыпную разбегаются мурашки.

– Заходи.

Открывшаяся дверь пропускает Кристину, которая, спрятав руки за спиной, встает у порога, как бедная родственница.

– Если ты про хостес, то я еще не нашла, – начинает говорить еле слышно, – позвонила одной знакомой девочке, но она собралась в декрет.

В кабинете полумрак и между нами не менее пяти метров, но я отчетливо вижу и чувствую ее состояние. От нее фонит страхом, неуверенностью и возбуждением. Кожа бледная, глаза сверкают нездоровым блеском, дыхание частое и поверхностное.

Она понимает, зачем я ее вызвал.

– Есть еще знакомые? – решаю немного ее расслабить, –