возможно, есть смысл обратиться в кадровое агентство.

– Возможно… дай мне еще пару дней. У меня будут выходные, я сделаю еще несколько звонков.

– Не проблема, – киваю, поднимаясь на ноги и обходя свой стол, – подбор персонала в твои обязанности не входит, так что не напрягайся.

– Хорошо… – лепечет Крис и инстинктивно отступает назад, – но у меня есть еще пара вариантов…

– Руки покажи.

Встаю перед ней и смотрю четко в глаза. Она вздрагивает, пытается отвести глаза, но словно не может.

– Показывай, – давлю я.

– Зачем?

Чувствуя, что вот – вот сбежит как вчера, завожу руку за ее спину и, обхватив ее запястье, вытягиваю его вперед.

Сцепив зубы, сопротивляется, морщится, но силы, конечно, не равны.

– Что это? – склонившись над ней, спрашиваю вкрадчиво.

Синяки, бл*дь!.. Замазанные тоном и припудренные, но… синяки! Как я и думал!.. Четыре штуки!

Смотрит себе под ноги и пытается выдернуть руку.

– Кристина…

– Тебя не касается, – шипит она.

– Это Бурковский?

– Не твое дело!

– Что у вас происходит? Новые эксперименты?..

Разряд молнии между нами и, Крис вспыхивает как спичка. Вскинув на меня взгляд, ударяет кулаком второй руки в грудь, тут же повторяет, даже не представляя, как действует на меня. Не понимая, что еще мгновение, и сорвет все затворы.

– Пшел ты!.. Что ты лезешь?! Какое тебе дело до меня?!

Меня шарахает током, и бурлящая в венах кровь бурным потоком устремляется в пах. Обхватив пальцами ее лицо, подтягиваю Кристину вверх.

Распахивает глаза, замирает. Стоя на носочках, переступает с ноги на ногу и смотрит на меня огромными глазами снизу вверх.

Бл*дь… Вот он пздц, которого я так боялся.

Послушная, доступная Кристина в моих руках.

Красивая. Такая желанная.

Пульс бьет в виски. Вдоль позвоночника одна за другой прокатываются жаркие волны. Член в штанах давит на ширинку.

Отпустить. Пусть идет. Пусть бежит, сверкая пятками, но мои пальцы сжимают ее челюсть еще сильнее. Губы размыкаются, глаза пьянеют, и моего лица касается ее теплое дыхание.

Проси, чтобы отпустил!.. Проси, твою мать!.. Сопротивляйся!..

Но молчит. Замедленно моргнув, спускается взглядом к моему рту. Зависаем оба, задыхаясь обоюдно. Беззащитные и обнаженные в своих желаниях.

Склоняюсь. Пара мгновений на шанс спастись, и накрываю ее губы своими.

Взрыв. Ошметки здравого смысла по сторонам. Теряя разум, выпиваю ее тихий стон и погружаю язык в теплый рот. Каждое касание бьет разрядом тока, нас обоих сотрясает безумием.

Я целую глубоко, энергетически продавливая Крис, заявляю о своем преимуществе, на самом деле его не чувствуя. Сейчас я едва ли не слабее ее. Себя уже не контролирую.

Обхватив обеими ладонями мою, удерживающую ее руку, она отвечает на поцелуй. Двигает губами и скользит языком навстречу моему.

Глупое создание. Жалеть же будешь потом.

Сместив пальцы на ее шею, вгрызаюсь до стука наших зубов и металлического привкуса во рту.

Похоть и желание взять ее прямо здесь и сейчас срывает последние затворы. Налившийся кровью член ноет и болезненно пульсирует.

Толкнув Кристину вправо, впечатываю ее спиной в стену. Глухо вскрикнув, повисает на моей руке.

– Филипп… – шепчет беззвучно, скручивая меня в бараний рог.

Только у нее так получается. Сучка мелкая.

Набрасываюсь на ее губы и дергаю за ворот блузки.

– Фи-и-ил… – всхлипывает снова, – Соня…

Проходит фоном. Это пздц вселенского масштаба, но о нем я подумаю завтра.

Глава 34

Соня… Соня… Соня… – звучит в моей голове, но сильный язык Эйне и ловкие пальцы, на ощупь расстегивающие мою блузку, отключают голос совести.

Он словно озверел, потерял человеческий облик, и моя женская сущность ликует – сейчас со мной он настоящий, злой и беспомощный перед своими инстинктами.

Мне неудобно, но боль в области затылка и напряжение в шее захлестывает скручивающее тело желание. Такое со мной было только однажды. Тоже с ним.

Тело звенит, низ живота схватывает сладкими спазмами, между ног горячо и очень мокро. Немного отстранившись, помогаю ему снять с меня блузку и обнимаю за шею, когда он, заведя руки за мою спину, расстегивает бюстгальтер.

Отбрасывает его в сторону и сжимает оба полушария до ощущения легкой боли. Стону ему в рот, хватаю зубами его нижнюю губу.

Рычит. Движения становятся еще более нетерпеливыми и жадными. Грудь, чувствительные камешки сосков, моя талия. Торопится пометить меня всю, словно игрушку могут вот – вот отобрать.

Целуемся до головокружения и нехватки кислорода, трогаем друг друга, трясемся оба.

– Фи-и-или-и-и-ипп… – на длинном выдохе, когда губы его оказываются на моей шее.

Молчит, терзая меня, жрет эмоции, грубо задирая мою узкую юбку на талию. Ощупывает бедра и резинки чулок на них, шипит, сжимая ягодицы и толкаясь ко мне бедрами.

– Боже… – не сдерживаюсь с очередным взрывом наслаждения в животе.

– Снимай, – велит, цепляя пальцами резинку моих трусов.

Сам тянет их вниз, до уровня коленей и вдруг резко разворачивает меня к себе спиной. Упираюсь руками в стену и пытаюсь оглянуться через плечо. Фил на меня не смотрит, часто и шумно дыша, быстро расстегивает ремень и молнию ширинки. Обхватив меня под животом одной рукой, второй ныряет в развилку между ног сзади.

От касания его ладони подскакиваю на месте. Скулю, впечатываясь, щекой в стену, когда один палец не совсем деликатно утопает в моих складках. Проходится вдоль них, нажимает на клитор.

Сильно жмурюсь, интуитивно стискивая бедра, но Эйне, подсадив меня на руку, расталкивает ноги своим коленом и поднимает меня так, что приходится встать на цыпочки.

Там все воспалено, ноет и пульсирует, с каждым спазмом выдавая новую порцию смазки. И это при том, что он не сделал абсолютно ничего.

Ситуация на грани бреда.

Чувствую, как он отводит мой таз назад, поднимает еще выше и, пристав головку к входу, наполняет меня одним плавным движением. Сразу на максимум, так, что от сильного распирания, живот и промежность скручивает очередным тугим спазмом.

– Бл*дь… – доносится сиплое сзади, – сдохнуть можно…

Лично я умираю. Продолжительно стону с первым мощным ударом. Лечу, плыву куда-то в теплом потоке. Царапая стену ногтями, с коротким вскриком встречаю второй его удар.

Чувствую, как рот мой запечатывает его рука, и подлетаю над полом с третьим ударом.

Мы трахаемся, как животные. Стоя у стены, там, где нужда застала. Грубо, грязно, пошло. Ни намека на нежность или ласку. Ни флирта, ни прелюдий.

Похоть и утоление низменных инстинктов.

Ни единого слова, ни шепота. Лишь тишина, разбавляемая сорванным дыханием, шлепками наших бедер и влажными ритмичными звуками.

Катастрофа заключается в том,