на одном двигателе следовал на север. Экипаж боролся с водой, прибывающей из прорехи в борту, но все попытки залатать рваную рану траулера оказались тщетными. Теперь каждое утро перед его глазами возникают спасительные огни Оазиса, зажжённые специально для «Искателя», и исчезающий под морской толщей траулер.

— Разрешите? — приоткрыв дверь в кают-компанию, поинтересовался Вебер на ломаном английском.

— Входите, — «первый» пригласил немца.

В комнате, кроме управляющих, были начальники всех социальных групп, а за трибуной, где зачитывают доклады, занял место Кам Баркли — начальник службы охраны.

— Можно начинать? — спросил Баркли.

— Да, прошу вас, — сказал первый и занял свое место во главе большого стола.

— Последнее время я обеспокоен ажиотажем вокруг нашего поселения, — начал шотландец, — понимаю, что раньше тоже было много желающих стать частью общества, созданного здесь, но тогда люди были другими. Они искали спасения. В них еще не иссякла жажда жить как прежде, не исчезла надежда на светлое будущее. А вот те, кого мы приютили, совершенно другие! — говорил охранник, сверля взглядом совет Оазиса. — Человечность, доброта, сострадание, любовь… Можно ли увидеть в глазах тех, кого мы пригрели? — он указал в сторону лазарета, — эти больше похожи на животных! Дикие, напуганные, отчаявшиеся. В их глазах я увидел страдания, жажду бороться за свою шкуру и все это пропитано ненавистью к людям. Они способны убить! Убить без сострадания и колебаний! Я видел это в их обезумевших глазах, видел!

— Неужели увидели решимость лишить жизни другого человека? У кого, Кам? У той девочки, которую мы спасли на прошлой неделе? Или её спутника, до сих пор так и не пришедшего в сознание?

— Эти люди, может, и не так опасны, но что вы думаете о прибывших на рассвете?

— Хммм… — задумчиво произнес первый, — я думаю, им очень повезло. Еще немного и мы нашли бы их мертвыми. Взгляд каждого выжившего на шхуне был лишен жизненной силы, блеклые глаза источали лишь безразличие к собственному существованию. Не больше. Эти люди, скорее, пожелают собственной смерти, нежели вашей. А на деле, я уверен, они жаждут жить не меньше других.

— Эти люди опасны! Для них, доживших до сегодняшнего утра, убийство побратима стало рутинным делом. Вогнать нож в горло ничего не стоит. Выжившие в потопе — безжалостные звери! Нет никакой разницы между ними и самыми отъявленными преступниками до потопных времен. Я хочу, чтобы вы это не забывали!

— Ну тогда и мы все, собравшиеся здесь, такие же дикие и свирепые звери, как и спасенные, потому что тоже сумели дожить до этого утра. Это ваша логика, Баркли! Так скажите мне тогда, уважаемый Кам, есть ли у вас желание кого-нибудь убить? Может, мы все опасны? Как думаете? — после слов первого воцарилась напряженная тишина. Охранник не мог найти слов для парирования уничижительной речи главного управляющего. Ответом Кама стало побагровевшее от злости лицо.

— Понятно… Я, как первый управляющий, прошу совет разобраться с данной проблемой и сегодня до полудня выступить с предложениями, касающимися обеспечения безопасности Оазиса и контроля за вновь прибывшими. А пока, давайте разберемся с другими вопросами.

— Подумайте о запасах еды! — перебил «первого» охранник. Скоро запасы истощатся. Оазис не в силах прокормить всех, — Баркли покинул тумбу и, присаживаясь на свое место, добавил, — неужели вы не понимаете? Новые выжившие — большой риск для нас всех…

— В новом мире ни нам с вами, ни кому бы то ни было не удастся жить долго. Все мы обречены на гибель…

— Что же вы тогда не перестаете верить в существование суши? Тратите столько сил на ее поиски? Обнадеживаете людей… Вселяете веру в их сердца…

— Потому что только суша может дать шанс на спасение. Основная задача — спасти как можно больше людей. Только так мы сможем приблизить человечество к тому уровню, с которого начали когда-то в доисторическую эпоху. И для этого у нас есть необходимые ресурсы, а вот человечности маловато и меня это тревожит, ведь как люди будут находить общий язык, если их цель — сделать свою жизнь лучше, наплевав на остальных? Эгоизм и алчность губительны для человеческого рода. Я хочу, чтобы и вы, Баркли, и остальные попытались понять это. А теперь давайте обсудим насущные проблемы. Что решим с крысиной фермой?

— Какая это ферма? Это рассадник заразы! Уж поверьте, если крысы найдут выход и сбегут из хлипких клеток, то сначала сожрут припасы, выкорчуют хилые побеги, а потом займутся нами, — опередив всех, заговорил Дитмар Вебер.

— Грызуны долго живут в клетках и пока что им не удалось выбраться на свободу, полагаю, им не удастся выбраться и впредь, — парировал первый советник Федоров.

— Крысы — разносчики всякой заразы. Достаточно одного укуса, чтобы расправиться с человеком. И смерть жертвы укуса будет незавидной.

— Это мне прекрасно известно, но эти твари — основной источник белка для нас. Прежде чем отказываться от них, нужно подсчитать запасы и возможный, полученный в будущем, урожай, а это неблагодарное дело — просчитывать овощи, которые еще даже не проросли. Сможем ли мы выжить, отказавшись от грызунов?

— Запасов осталось на несколько месяцев, а потом есть будет нечего. На урожай и лов рыбы я не надеюсь, — в разговор вмешался третий советник — Жак-Луи Сантьер — капитан круизного лайнера «Жемчужина Посейдона».

— Согласен с вами… — бросил «второй».

— А что на счет моего предложения? — поинтересовался четвертый, он был капитаном балкера, ходившего под бразильским флагом. До потопа капитан Эйке Батиста работал на горнодобывающую компанию и транспортировал руду. Даже сейчас сухогруз «Великий Рио» был доверху забит ею, — время уже подходит к тому, чтобы действовать.

— Легализовать эвтаназию и использование умерших в качестве источника мяса? Есть себе подобных? Даже звери так не поступают.

— Поступают, — продолжил Эйке, — по-вашему, лучше жрать крыс?

— Да… — ответил первый, не отводя взгляд от бразильца.

— Давайте еще раз попробуем сплести сети, да сделать гарпуны? Возможно, в этот раз