Двери распахнулись, и Северин увидел высокого бородатого мужчину с суровым лицом и добрыми глазами. Он широко развёл руки в стороны и пошёл прямо на Северина.

– Вот он, вот он, наш мальчик! – закричал мужчина.

В следующую минуту он уже держал Северина в крепких объятиях.

– Ты задушишь его, Базиль, – сказала недовольным тоном женщина, дёргая его за руку.

– Прости, – сказал он, – это от избытка чувств. – Я тебя не сильно помял?

– Нет, – ответил мальчик, – вовсе нет.

– Отлично, – сказал мужчина и протянул для рукопожатия огромную волосатую руку. – Базиль.

– Северин, – ответил мальчик и слегка потряс руку двумя своими.

– Какое красивое имя, – сказал Базиль, – с Алисой, ты, кажется, уже знаком?

Северин обернулся к женщине и покраснел. Пусть она не сказала, как её зовут, но он же, как настоящий мужчина, должен был ей представиться первым! Сестра Катерина, пытавшаяся влить в сиротские головы хотя бы какое-то понятие об этикете, посвятила этому однажды целое занятие.

– Наша беседа была настолько увлекательной, что мы позабыли об этой маленькой формальности, – сказала женщина, – но теперь ты знаешь, что меня зовут Алиса, а я знаю твоё имя. Предлагаю отметить наше знакомство небольшим обедом, тем более мы решили, что у тебя сегодня день рождения.

– День рождения! – закричал Базиль, – что же вы раньше-то не сказали!

– Да мы сами узнали буквально несколько минут назад, – спокойно сказала Алиса. – Вернее, мы сами так решили. Взгляни, какой чудесный день. Преступлением было бы не отпраздновать сегодня чей-нибудь день рождения.

– Ничего не понимаю, – признался Базиль, – но наш обед готов, а плотный обед – это лучшее средство для прояснения любых сомнительных обстоятельств.

Изнутри дом поражал воображение ещё сильнее, чем снаружи. Столько странных вещей, собранных в одном месте, он не видел ещё ни разу в жизни. Раскрыв рот, он смотрел на чучело огромного медведя в короне, стоявшего прямо за входной дверью, с когтистых лап которого свешивались шарфы и зонты. Рядом с чучелом стояла большая китайская ваза, ростом с Северина, из вазы торчали разнообразные удочки и другие рыболовные снасти. Стены передней были бессистемно увешаны картинами и фотографиями незнакомых людей, фотографии были небольшие, а картины встречались самых разных размеров. С изрядной долей смущения на некоторых картинах мальчик рассмотрел фигуры женщин различной упитанности и разной степени обнажённости. В стороне за чучелом наверх уходила дубовая лестница, балясины и перила которой были покрыты изощрённой резьбой.

– О, – сказала Алиса, – приятно встретить в столь юном гражданине ценителя искусства. Это Слефогт, это Лейстиков, а это целый Либерман.

Они поднимались по лестнице мимо картин, и Северин не понимал, о чём она говорит. Под шагами Базиля, идущего сзади, лестница натужно скрипела.

На втором этаже они повернули направо, и Алиса распахнула одну из дверей.

– Надеюсь, тебе понравится твоя комната, – сказала она. – Прости, тут небольшой беспорядок.

Он рассматривал заправленную постель, почему-то сразу бросившуюся в глаза, полосатые обои, высокое многостворчатое окно, письменный стол с электрической лампой, шкаф и несколько картонных коробок на полу, застеленном пёстрым ковром.

– Мы переехали совсем недавно, года полтора назад, – послышался голос Базиля из-за спины, – всё никак не можем разобрать вещи. Тут в коробках всякий хлам, книги и всё такое. Можешь выкинуть, если захочешь.

У него будет своя комната. Северин не верил собственным глазам. У него будет семья. Что подумают папа и мама на небесах? А братья и сёстры? Давно к нему никто не заглядывал, уже несколько месяцев. То ли забыли про него, то ли обиделись по непонятной причине. Сам он в ежевечерних молитвах вспоминал и папу, и маму, и всех братьев и сестёр поимённо, прося даровать им царствие небесное.

В животе у мальчика заурчало, Алиса услыхала утробные звуки чутким материнским ухом и закричала:

– Потом-потом-потом! Разложишь вещи после обеда. А теперь мыть руки и за стол!

Базиль аккуратно положил невесомый чемодан мальчика на постель и показал, где находится ванная. Северин закрыл дверь и оказался в царстве сверкающего чистотой кафеля. Ему даже стало немного неловко справлять малую нужду в белоснежный унитаз, больше похожий на какой-то столовый прибор, вроде ендовы. Даже мыла было три сорта в мыльницах на блестящей раковине, а у смесителя было две рукояти, для холодной и горячей воды. Из зеркала на него смотрел испуганный взъерошенный мальчик, и Северин потратил несколько секунд, чтобы привести в порядок свою причёску.

За обедом он был молчалив, слушая болтавших без умолку Алису и Базиля. После скудной приютской пищи обед показался ему роскошным пиршеством. В конце Алиса вынесла настоящий торт, утыканный разноцветными свечами, как ёж иглами. Его совершенно серьёзно поздравили с днём рождения, спели на два голоса песенку и попросили задуть свечи. Северин дунул изо всех сил, потушив пламя на всех свечах и выслушав заслуженные аплодисменты. Краем глаза он заметил призрак маленькой девочки, прятавшийся в тени входной двери. Девочка улыбалась ему и махала рукой.

После обеда он отправился отдыхать в свою комнату после столь насыщенной событиями первой половины дня. Кто-то недавно заботливо протёр от пыли стол и книжный шкаф. Северин открыл дверцу и наугад вытащил книгу. Толстый том раскрылся на середине, с картинки на него смотрела человеческая голова, с половины которой была снята кожа, так что были видны все мышцы и круглое глазное яблоко над зубастой улыбкой. Северин раскрыл первую страницу, все слова были на незнакомом языке, он разобрал только «atlas» и «anatomia». Другой книгой, тоже на неизвестном ему языке, оказалось какое-то издание с непонятными формулами, зато третьей – «Двадцать лет спустя». Он как раз взял почитать её в приютской библиотеке, но не успел продвинуться дальше сороковой страницы. Книга была гораздо богаче, чем приютская, с картинками, он с трудом нашёл нужное место и, усевшись на кровать, погрузился в чтение.

В компании королевских мушкетёров время летело незаметно, от чтения его оторвал стук в дверь, сначала тихий, потом настойчивый. Северин закрыл книгу, встал с постели и открыл дверь.

– Тут не заперто, – сказал он Базилю.

– Правила хорошего тона требуют неукоснительного соблюдения, – ответил мужчина. – Алиса хочет показать тебе сад.

Сад был больше похож на парк, потому что плодовых деревьев в нём было немного. Он начинался прямо от задней двери, здесь ещё были заметны попытки облагородить внешний вид росших в полном беспорядке кустов бобовника, сирени и падуба. Между стволов берёз и буков были заметны протоптанные тропинки, несколько сливовых деревьев росли группой, их кроны отражались в воде небольшого