Он решил попытать счастья у черного входа, где когда-то ожидал Фанни.

– Савин, ты ли это? – раздался оглушительный рев, и Николай вдруг оказался в могучих объятиях Хвостова.

– Да, это я, – засмеялся радостный корнет, – представляешь, еще недавно о тебе думал. – Он оглядел товарища. Тот стал еще шире, еще круглее.

– Не женился? – с интересом спросил Яков и замахал кулаками. – По глазам вижу, что не женился. А меня вот, брат, окрутили. Одна прелестная девушка. Впрочем, вот она.

Савин с удивлением посмотрел на не по возрасту полную, по ширине даже превосходящую супруга, молодую женщину и учтиво поклонился.

– Это моя прекрасная Елена, – представил ее Хвостов. – Правда, хороша?

Госпожа Хвостова зарделась и отошла в сторону.

Яков причмокнул:

– Если бы ты знал, какое у нее приданое… А какие связи у ее папаши…

– Я думал, ты и сам такой, – хмыкнул Савин, и Яков приложил к губам толстый палец:

– Надо же на ком-то жениться. Папаша меня в оборот взял. Надоели, видишь, ему мои выходки. А мне, брат, решительно все равно, к кому свататься. Елена так Елена. – Он бросил взгляд на жену, опасаясь, что она может услышать их разговор, но молодая женщина увлеченно беседовала с какой-то пожилой дамой, выделявшейся бриллиантовым колье на тощей жилистой шее.

– А помнишь, как мы славно гуляли в полку? – Юнкер закатил глазки и предался воспоминаниям. – А того актеришку помнишь? Ну которого ты услал за тридевять земель. Вот была потеха!

Николай улыбнулся, воскресив в памяти давнюю веселую историю.

Однажды офицеры устроили пикник и пригласили актрис. Одна из них, очень хорошенькая, сразу приглянулась Савину, но, на беду, женщина приехала с супругом, тоже актером, который ни на миг не покидал свою жену.

Яков заметил, какое впечатление произвела на приятеля молодая дама.

– Не повезло, брат, – вздохнул он и положил руку на плечо Савина. – На этот раз тебе не удастся позабавиться с ней.

Кровь Николая, тогда еще юнкера, закипела.

– Хочешь пари? – Он схватил толстяка за локоть. – На тысячу рублей? Я обещаю, что она будет моей.

Они ударили по рукам. К ним спешили другие офицеры, с интересом прислушивавшиеся к разговору.

– Зря вы это затеяли, – буркнул лысоватый поручик. – Ничего у вас не получится.

– Значит, я лишусь тысячи рублей, – грустно ответил Николай, раздумывая, где взять столько денег, если он действительно проиграет.

Офицеры захлопали в ладоши, и Николай, подойдя к актерской чете, обратился к мужу:

– Позвольте с вами выпить, господин Ведерников.

Артист, который явно был старше своей прехорошенькой женушки лет на двадцать, когда-то, безусловно, красивый, а теперь будто покрывшийся патиной, покачал головой.

– Я не пью, господин офицер. И, кстати, моя жена тоже.

– Вы всегда говорите за свою жену? – Савин подмигнул молодой женщине. – Мне кажется, госпожа Розалия не против.

Ведерников нахмурился.

– Она не пьет, – повторил он раздраженно, и Николай не стал настаивать.

Он понимал: нужно придумывать что-то другое.

Когда все уселись за стол, Савин нарочно примостился возле Ведерникова, стараясь разговорить актера и узнать о нем побольше.

И это ему удалось. Когда офицеры начали хвастаться своими достижениями в стрельбе и скачках, ревнивый муж вдруг громко произнес, стараясь не выглядеть белой вороной:

– Господа, вы хорошо стреляете