— Ладно, иди, Астерий. Боги не ревнуют к смертным, — она отстранилась и отошла к краю террасы, глядя в сторону гор. — Не должны, по крайней мере.

Я стоял в растерянности, пока богиня не сказала:

— Ступай к ней. Знаю, она очень ждёт, когда ты придёшь в чувства. Иди по ступеням сразу вниз, потом по тропе которой ты ходил с Айлин. Как дойдёшь до поломанной колонны, поверни налево. И иди на шум водопада.

Нехорошо вышло с Артемидой. Вот так вскочить с места при первых же словах, что Ольга здесь, и этим сразу отодвинуть богиню на второй план. Да, я повёлся на вспыхнувшие эмоции. Скажем так, повёлся не столько Астерий, сколько Саша Елецкий — ему свойственны эти душевные порывы, а я лишь позволяю им быть и получаю от них удовольствие, но это не умаляет моей вины. И извиняться перед Артемидой здесь бесполезно. Я видел сожаление в её серых глазах, ставших похожими на дождливое небо — ей обидно, чтобы она ни говорила. Наверное, из-за этого моя встреча с княгиней не станет такой радостной, как могла бы быть.

Спустившись до начала тропы, я пошёл в указанном Артемидой направлении. Не так давно мы проходили здесь вместе с Айлин. Вернее, я шёл, она, очень взволнованная, плыла рядом, чтобы провести вместе последние счастливые часы. Сколько дней прошло после этого? Я попытался вспомнить, считал, загибая пальцы и перебирая в уме события. Прошло десять дней. Но, боги, как много случилось за эти дни! Такое ощущение, словно по этой тропе я проходил с Айлин в какой-то другой, давно прошедшей жизни.

Я повернул, следуя изгибу тропы, повернул ещё раз за старым, треснувшим дубом, направился туда, где тропа взбиралась вверх и виднелись ступени, ведущие к храму. Прошёл ещё сотню шагов и остановился — увидел её. В белом платье, подхваченном бирюзовым пояском. Ольга не сразу приметила меня. Но как увидела, вскрикнула и побежала навстречу.

Как же это не похоже на Ковалевскую! Я не думал, что уравновешенная и горделивая княгиня может так горячо проявлять радость. Мы обнялись, слились в поцелуе, и щеки у неё от этой встречи загорелись огнём. Но вдруг Ольга Борисовна вся преобразилась и спросила строго:

— Кто тебе разрешил вставать, Елецкий⁈

Я не удержался и рассмеялся её вопросу и тону, которым он был произнесён. А следом рассмеялась она сама.

— Родители знают, что ты здесь? — я взял её под руку, желая всё же пройтись к водопадам.

— Конечно же нет. Представляешь, мне пришлось соврать вчера. Сказала, что я поеду по магазинам и буду долго гулять с тобой. Саш, они не поверят, если скажу правду. Я всегда говорила и папе, и маме правду, но в этот раз они сочли бы меня сумасшедшей. И я сама себя таковой считала, когда первый раз шла к храму на Гончарной, — призналась она. — Шла туда, куда мне наказала прийти богиня, и думала, что всё это бред. Думала, что этого не может быть, и жрицы в святилище рассмеются моему вопросу. Думала, что никакой Артемиды на самом деле не было — она мне лишь приснилась. Но другая часть меня заставляла верить в чудо. Говорила, мол, была же богиня на похоронах Айлин — все её видели. И ты мне много раз говорил о ней — а тебе я верю. Но как видишь, я здесь. Не хожу в школу второй день — попросту бессовестно прогуливаю. Школа мне кажется такой глупостью. Второе утро сразу еду на Гончарную, вхожу в храм и меня провожают сюда. Только Артемида взяла обещание, что я об этом никому не расскажу.

— Ты здесь с воскресенья? — уточнил я.

— Да, в ночь на субботу мне снился жуткий сон. Я проснулась в два ночи и не находила себе места. Несколько раз отправляла тебе сообщения на эйхос. А утром отменила все планы на день и поехала к тебе домой. Вошла, а дворецкий говорит, что тебя нет и не было всю ночь, а Елена Викторовна в зале богов. И тогда я по-настоящему испугалась. Тогда я поняла, что с тобой что-то случилось, — она споткнулась, на поломанной ступени. — Вышла твоя мама вся взволнованная, даже напуганная и говорит, что Артемида забрала тебя. Будто она только общалась с ней у алтаря. Мне это показалось таким бредом, я, конечно, не поверила. Испугалась ещё больше, понимая, что с тобой точно что-то случилось, а мама твоя так говорит от сильного волнения, сама не понимая происходящего. И вдруг у меня в голове голос, призывающий войти в зал богов в вашем доме. Я попросилась у Елены Викторовны — она меня пустила. Оставила одну у алтаря. Я стояла несколько минут, думая о тебе и Артемиде. Наверное, даже заплакала. Потом возникло свечение вокруг статуи и из него появилась Великая Охотница. Успокоила меня и всё рассказала. Всё, что случилось в ночь на субботу.

— Думаю, уже завтра Артемида отпустит меня и тебе не придётся ездить снова на Гончарную, — я повернул лестнице, круто взбиравшейся к останкам старого храма.

— Но мне здесь нравится. С удовольствием осталась бы на много-много дней. Жаль, что не могу это никак объяснить родителям. Мама на меня сердится, думает, что я совсем потеряла голову из-за тебя. Идём сюда, — Ольга потянула меня за руку в сторону от лестницы.

— Родители знают, что мы переспали? — спросил я, сворачивая за ней.

— Они не спрашивали, но мама, наверное, догадывается. В воскресение хотела, чтобы я пошла с ней на приём к императору, но отказалась. Сказала, что еду к тебе. Она мне в ответ: «Оля, ты совсем потеряла голову. Боюсь всё это плохо кончится. Мне даже кажется, уже случилось кое-что непоправимое». Я её, конечно, успокаивала, много говорила о твоих талантах, заслугах — знаю, что этим можно маму хоть как-то настроить положительно. Мне кажется, после этого разговора она чуть потеплела. Не хочешь искупаться? — неожиданно предложила Ковалевская.

— В ледяной воде? Эти же водопады стекают со снежных гор, — я остановился, повернувшись к одной из вершин, укрытой снежной шапкой, под которой виднелся синий ледник. На её величественном фоне кружили огромные орлы.

— Нет, граф Елецкий. Здесь имеются тёплые источники. Вода намного теплее, чем у берегов Кипра летом. Я здесь многое обошла и посмотрела. Кстати, я нарушила запрет Артемиды. Нечаянно. Я забыла, что туда нельзя ходить, выбралась на другой берег и прошла немного по дорожке, чтобы посмотреть, что там. А