игнорировании всего непродуктивного. Именно поэтому зрелые социалистические экономики известны своей массированной тяжелой промышленностью при недоразвитой сфере производства потребительских товаров и перенаселенном некачественном жилищном секторе. Считалось допустимым принести в жертву интересы потребителей в обмен на формирование основы тяжелой промышленности, на которой можно было бы воздвигнуть современную экономику и сильную национальную оборону.

С точки зрения социалистических экономик непродуктивные вложения – расточительство и значительный недостаток капиталистической модели развития. Затратные потребительские секторы современных капиталистических экономик воспринимались как социально и экономически иррациональные. Капиталистические экономики тратят огромные ресурсы исключительно на стимулирование потребительского спроса. Примеров этому множество. Модели телевизоров, аудиосистем и личных ТС каждый год переделываются с тем, чтобы привлечь покупателей. Значительные средства выделяются на маркетинг и рекламу, направленные на убеждение потребителей в необходимости совершить покупку. Множество практически идентичных товаров конкурируют за любовь потребителя при помощью дорогой упаковки, которая призвана обратить на себя внимание покупателя в магазине. Целые сектора экономики – маркетинг, розничные продажи, реклама – занимаются исключительно бесполезным занятием убеждения людей в необходимости купить товары сомнительной ценности. Когда же новый потребительский товар все-таки куплен, то выбрасывается его все еще применимый, но уже немодный аналог[57]. Для классического экономиста советской формации капитализм представляется империей бесполезных трат. Ресурсы, которые могли бы пойти на общественно полезные задачи, тратятся на непродуктивную деятельность, направленную исключительно на обеспечение циркуляции товаров и стимулирование ненужных семейных расходов. Все эти аргументы привлекали государственных лидеров, которые хотели найти экономическую модель, способствующую ускоренной индустриализации.

Для обеспечения максимально возможного уровня инвестиций в продуктивные отрасли государство обеспечивало себе собственность над всеми полезными активами и финансовым сектором. Крупных частных предприятий и финансовых структур просто не могло существовать. Все решения по производству и инвестициям принимали государственные плановые органы. Финансовый сектор, переставая быть опасным источником экономической нестабильности, теперь лишь распределял ресурсы в соответствии с государственным производственным планом. Подобный расклад также возлагал на плановые структуры ответственность за определение цен на абсолютное большинство товаров. Государственная политика ценообразования позволяла направлять ресурсы в желательные сектора экономики [Kornai 1992: 131–159].

Самый яркий пример контроля над ценами мы видим в сельском хозяйстве, которое было призвано поставлять быстрорастущему городскому населению дешевые продовольственные товары. Коллективные фермерские хозяйства были основой этой системы, поскольку они управлялись представителями госструктур, которые обеспечивали контроль над производством и распределением урожаев. Коллективные фермерские хозяйства обязаны были сдавать свои квоты по зерну и иным товарам по низким ценам. Фактически извлекаемые из сельской местности излишки направлялись на поддержку развития промышленности в городах. Дешевая еда – существенный фактор генерации роста: низкие цены на основные продовольственные товары обеспечивали более низкий уровень жизни в городах и, соответственно, позволяли государству платить городским рабочим меньше. В сочетании с ограниченными вложениями в потребительские товары и жилье для городских работников государственные секторы экономики могли располагать большими поступлениями, которые направлялись на дальнейшее расширение (продуктивных) отраслей. Простую, по сути, советскую экономическую модель можно свести к следующему постулату: государство ограничивает улучшения условий жизни населения в пользу сбережения средств и поддержания инвестиций в промышленность. Потребителям оставалось дожидаться процветания на каком-то более позднем этапе экономического развития.

Система организации промышленности

Советская модель развития сформировала поразительно простую управленческую парадигму[58]. Каждый год фабрики получали два плана: производственный план и план снабжения. Производственный план представлял собой таблицу, где по строкам прописывались ежегодные квоты, устанавливаемые плановыми структурами для различных наименований товара, а в столбиках указывались конечные потребители, те, кому эти товары должны были быть проданы. План снабжения был оборотной стороной производственного плана: в строках указывались квоты на различные материалы, которых, по оценке плановых органов, было достаточно для выполнения производственных квот; в столбиках – фабрики, на которых предприятиям разрешалось закупать определенные по плану объемы сырья. Вся система организации промышленности представляла собой сеть взаимосвязанных производственных планов и планов снабжения, которые формировали сложные цепочки взаимоотношений между предприятиями и государственными закупочными структурами.

Переговоры между предприятиями были во многом привязаны к производственным планам и планам снабжения. В начале года в любую отдельно взятую компанию наведывались для обсуждения спецификаций товара и сроков поставок покупатели, перечисленные в производственном плане. В свою очередь, компания направляла на указанные в плане снабжения фабрики закупщиков для решения тех же самых вопросов. Если план выполнялся, то транзакции между производителем и поставщиком выполнялись по зафиксированным госструктурами ценам, а средства переводились на счета в госбанках. По финансовому плану каждая отдельная фабрика получала определенный операционный капитал, необходимый для выполнения плана. Выполнение плана обеспечивало получение фабрикой заранее определенного дохода, большая часть которого, впрочем, все равно передавалась государственным органам на финансирование дальнейшего развития промышленности. Небольшая часть доходов фабрики могла удерживаться для выдачи поощрительных выплат управленцам и рядовым сотрудникам.

На первый взгляд может показаться, что в организованной таким образом экономике практически не было пространства для предпринимательства. Это обманчивое впечатление. В планах производства и снабжения всегда были пробелы. Плановые органы стремились способствовать эффективному использованию ресурсов, однако у них не было возможности прибегнуть для этого к ценовым механизмам, которые были лишь средством учета стоимости, сопровождавшим запланированные транзакции. Вместо этого акцент делался на выработке максимально выверенных планов. Не все материалы, необходимые для выполнения производственных квот, учитывались в планах закупок. Плановые структуры исходили из предположения, что управленцы имели запасы сырья на складах, а даже если и нет – что они найдут возможности сэкономить на исходных материалах, например, за счет минимизации отходов при производстве или бережного расходования топлива и энергии.

Еще одна проблемная сторона снабжения была заложена в саму структуру плановой экономики: сырье, поставляемое «в рамках планов», зачастую не отвечало спецификациям, на которых настаивало закупающее предприятие. В планах снабжения не прописывались конкретные параметры товаров, которые необходимо было поставить. О качествах товаров – например, толщине и прочности стали или конкретных размерах и конструкции запчастей – фирмам-закупщикам приходилось договариваться с компанией-поставщиком. В отдельных случаях поставщик мог заявить о невозможности произвести товар, соответствующий прилагаемым спецификациям. Еще более распространенная ситуация сводилась к тому, что поставщик, соглашаясь на обозначенные в спецификации условия, в конечном счете производил товары, которые не отвечали этим условиям. Выхода у оказавшейся в такой ситуации компании особо не было: договорное право, как таковое, существовало лишь номинально, а у поставщика не было глубокой заинтересованности в четком выполнении запросов клиентов, поскольку остаться без этих клиентов в плановой системе было просто невозможно. Исключение составляли ситуации, когда руководитель закупщика имел высокий статус и пользовался значительным влиянием, что позволяло ему уладить вопрос через партийные структуры. Если же не имел – управленцам приходилось по возможности дорабатывать