В силу всех указанных причин закрытие социалистического предприятия могло бы сопровождаться расходами, которые в значительной мере превосходили бы в глазах правительства издержки на субсидирование дальнейшей работы. Закрытие компании сопровождалось бы безработицей, подорвало бы обслуживание жилищного фонда и предоставление коммунальных услуг, возложило бы исполнение пенсионных обязательств на правительство и вынудило бы плановые структуры искать альтернативные источники поставок товаров, которые производило вышедшее из игры предприятие. Естественно, чем более масштабной была конкретная компания, тем большее значение она играла в качестве работодателя и поставщика, и тем больше средств требовалось на прекращение ее работы по причине бюджетного дефицита. В качестве собственника предприятий зависело от них в той же мере, что и предприятия зависели от правительства [Walder 1992].

Результатом крена инвестиций в пользу тяжелой промышленности и мягких бюджетных ограничений в работе предприятий стало значительное отставание промышленного сектора стран советского блока по ресурсам в сравнении с международными компаниями. В экономиках государственного социализма промышленность получала больший объем общих инвестиций, чем в капиталистических экономиках. Эта ситуация сохранялась даже по достижении зрелости социалистической системы после 1965 г. В среднем 40 % общих инвестиций в ее экономике уходило на промышленность (в капиталистических экономиках – 25 %)[61]. Эти цифры в сочетании с ранее отмеченными факторами позволяют со всей очевидностью говорить, что экономический рост в социалистических экономиках обеспечивался за счет перекачки ресурсов в промышленность, а не за счет выработки более эффективных способов использования ресурсов. При этом, исходя из результатов одного исследования, повышенная производительность фабрик в зрелых социалистических экономиках в период с 1960 по 1988 г. давала в среднем лишь 27 % экономического роста (в капиталистических экономиках – 65 %)[62]. Именно эту систему Мао так спешил претворить в жизнь в 1950-х гг. Потом он десятилетиями будет мучиться над тем, как разрешить эти сущностные недостатки модели при соблюдении ключевых догматов социализма, которые китайский лидер извлек из советских доктрин 1930-х гг. Это оказалось невыполнимой задачей.

Социальная защита на предприятиях

Социалистические экономики были созданы в целях обеспечения полной занятости населения. Сокращений штатов, которые характерны для бизнес-циклов рыночного капитализма, просто не существовало, да у управленцев и не было оснований пытаться уменьшать издержки за счет увольнений. Зарплаты работников прописывались в ежегодном плане и становились фиксированной статьей производственного бюджета. Плановая экономика в принципе не оценивала компании с позиций прибыльности. Однако роль социалистических предприятий в обеспечении социальной защиты не сводилась лишь к предоставлению ими рабочих мест. Во всех странах советского блока и в значительной мере в Китае место работы становилось основным пунктом распределения различных государственных средств социальной помощи, а также предоставления жилья и оказания целого ряда услуг. К концу 1950-х гг. в Китае была создана система «организационных ячеек», которая продолжала развиваться в течение всей эпохи Мао. Рабочие ячейки на крупных и хорошо обеспеченных предприятиях становились центром притяжения социально-политической жизни китайских горожан [Henderson, Cohen 1984; Walder 1986].

Одной из главных черт организационных ячеек Китая была перманентность трудоустройства: сотрудников нельзя было уволить кроме как за уголовные и политические преступления, требовавшие тюремного заключения. В равной мере эти сотрудники не могли просто уйти от одного работодателя и перейти в другую компанию. По завершении обучения жители городов получали работу от агентств по трудоустройству (или от отделов кадров, которые занимались выпускниками вузов). Если человек не был управленцем или партийным работником, путь карьеры которых пролегал от государственных структур к высоким бюрократическим постам, то предполагалось, что до выхода на пенсию он будет работать на одну и ту же рабочую ячейку. Все решения о карьере человека принимались в административном порядке[63].

Помимо обеспечения пожизненной занятости, рабочие ячейки также обеспечивали и фактически финансировали здравоохранение, медицинское страхование, страхование от несчастных случаев и пенсии [Ibid.: 40–43; Whyte, Parish 1984: 71–76]. Минимальное базовое обеспечение, которое составляло часть бюджета предприятия или госструктуры, его сотрудники получали на месте работы. По месту работы наличными выплачивались пенсии. В конце каждого месяца у касс выстраивались очереди пенсионеров. Если рабочая ячейка была достаточно масштабной и располагала надлежащими ресурсами, то она также организовывала предоставление медицинских услуг и стационарное лечение в клиниках. Крупнейшие госпредприятия часто обеспечивали своим сотрудникам доступ к больницам, яслям и детским садам, а иногда и к начальным школам по месту работы.

Рабочие ячейки также были важным ресурсом предоставления жилья. К концу эпохи Мао примерно треть городских жителей в Китае проживала в многоквартирных домах, построенных и обеспечивавшихся рабочими ячейками. Квартиры в этих домах также распределяли они. Зачастую жилье располагалось прямо на территории работодателя[64]. Частного рынка недвижимости не существовало. Единственная альтернатива для получения жилья сводилась к обращению к городским властям. В результате многие крупные и влиятельные рабочие ячейки – госпредприятия, правительственные структуры и такие организации, как ведущие университеты, – интегрировались в местные сообщества. Сотрудники предприятий жили бок о бок у места своей работы практически всю жизнь. Члены семей совместно проживали в многоквартирных комплексах и оставались там после выхода на пенсию.

Частный сектор услуг исчез в 1950-х гг., и рабочие ячейки приняли на себя обеспечение ими, что раньше делал рынок. Рабочие ячейки организовывали для сотрудников и членов их семей столовые и товарные лавки, строили душевые и бани (в квартирах таких удобств обычно не было), открывали розничные промтоварные и продуктовые магазины, обеспечивали парикмахерские, отстраивали актовые залы, которые могли использоваться как для театрализованных постановок и концертов, так и для кинопоказов, обустраивали тренажерные залы и поля для спортивных команд, а если ресурсов на последнее не было – формировали такие команды для участия в муниципальных соревнованиях. Некоторые работодатели даже предоставляли сотрудникам, жившим вдали от места работы, транспортные услуги, а также организовывали им и членам их семей периодические туристические поездки и оплачивали их [Walder 1986: 59–67].

Люди, работавшие на крупные госпредприятия, могли также периодически получать преимущества от процветающего между компаниями бартера. Агенты по закупкам иногда приобретали огромные партии редких потребительских товаров: радио, наручные часы, велосипеды от известных брендов, а позже – черно-белые телевизоры. Эти товары раздавались сотрудникам, которые были на хорошем счету, и членам их семей. Некоторые рабочие ячейки налаживали постоянные связи с коллективными фермерскими хозяйствами и меняли свою продукцию на дефицитные продовольственные товары. Для повышения морального духа коллектива в преддверии знаменательных праздников многие работодатели пытались обеспечить свои коллективы такими редкими продуктовыми позициями, как копченая ветчина, куры и дыни.

Превращение городских организационных ячеек в полноценные обособленные сообщества отражено в исследовании жизни Тяньцзиня – третьего крупнейшего города Китая – в середине 1980-х гг. Свыше 85 % опрошенных получали через