— Сторожевые сообщили: сюда идут пешие новгородцы — большое войско, большее, чем было поутру. Что прикажешь делать?

— Как что? — Холмский поглядел своими прекрасными спокойными глазами на Пёстрого. — Драться, так ведь, князь?

— Конечно, — не выходя ещё из счастливого состояния человека, недавно избежавшего смерти, охотно согласился Пёстрый и легонько потрогал свою руку. Она болела. Но князь знал — эта боль до поры, придёт нужда — он её пересилит и забудет. Тем сильнее и надёжнее поработает, коль понадобится, здоровая, правая. И князья поспешили вновь надевать доспехи.

Лишь позже от пленных москвитяне узнали, каким образом разворачивались события у врага.

Глава VI

ШЕЛОНЬСКАЯ БИТВА

Нет свободы, когда нет силы защитить её

Н. М. Карамзин,

История государства Российского

Узнав о наступлении великокняжеских войск, новгородцы пришли в неописуемый ужас. Они никак не ожидали, что Иоанн решится напасть на них летом, — обычно в это время их болота и реки становились непроходимыми. Спешно начали собирать ополчение — всех, кто более-менее умел держать оружие. Таковых было в Новгороде Великом немного. Люди здесь в последние годы предпочитали торговать, заниматься ремеслом, а не воевать. Немало мужей, умевших держать оружие, находились далеко от города в своих имениях либо на промысле, на охоте. Даже дети боярские, и те поотвыкли упражняться в воинском искусстве — предпочитали развлекаться. Но когда возник вопрос, что делать дальше, как быть, принять ли вызов Иоанна или бежать на поклон, — тон этому спору задала Марфа и её сторонники. Решили сражаться за свою свободу.

Послали гонца к Казимиру Литовскому за помощью, которую тот обещал, погнали человека и к магистру немецкого ордена просить поддержки против Москвы — ниоткуда пока не было не только помощи, но и ответа. А за великого князя, по их известиям, выступила вся Русь, включая и дружественное им Тверское княжество. Литовский «защитничек» князь Михайло Олелькович, сославшись на смерть брата, наместника Киевского, а скорее всего, недовольный не очень-то щедрым приёмом и испугавшийся нешуточных угроз со стороны Иоанна, сбежал со своим воинством ещё в марте, пограбив по пути Русу. Естественно, больше он в Новгороде не появлялся. Другого своего служилого, князя-воеводу Василия Шуйского-Гребёнку они отправили защищать Заволочье, боясь, что Иоанн захочет захватить этот принадлежащий им богатый край. И теперь остались один на один со своей бедой. Да ещё псковичи навалились на них всеми своими силами во главе с воеводами великокняжескими, осадили Вышгород и вынудили его сдаться, грабя все земли окрест на пятьдесят вёрст. Гонец из Вышгорода молил о помощи.

Переругавшись на очередном вече, новгородцы решили всё же обороняться. Начали собирать ополчение: против воевод великого князя и на изменников — псковичей.

Полк, приготовленный против москвитян, разделили на две части, одну рать отправили вдоль берега Ильменя, вторую — по воде, на судах. Рассчитывали, что они будут двигаться рядом, а, встретив противника, нападут вместе. Ещё ожидали, что одновременно им на подкрепление подойдёт конный отряд архиепископа. Но водная рать опередила. Обманув московскую охрану и разведав, что враг числом невелик, решила напасть одна и все лавры победителей забрать себе. И поплатилась за самоуверенность. Оставшиеся в живых вояки, изувеченные, окровавленные и перепуганные, поспешили домой и по пути столкнулись со второй, сухопутной, частью полка. Пока делились впечатлениями и выясняли отношения, сторожевые отряды Холмского засекли вновь прибывших, прикинули их число и доложили воеводам.

Теперь и те, и другие решали, как быть дальше. Московские воеводы прикидывали, стоит ли нападать первыми или подождать, пока враг приблизится, подготовиться получше к бою. Новгородцы же принялись спорить. Одни призывали подождать архиепископскую конницу, другие считали, что надо, пока не поздно, бежать. Сторонники новгородской вольницы требовали сражения, говоря, что московский полк малочислен и его победить нетрудно, что их теперь гораздо больше, чем в первом отряде, и гораздо больше, чем противников, и что враги устали в недавнем бою. В результате двинулись навстречу друг другу, и новая битва под жарким солнцем закипела с новой силой.

На этот раз Холмский наказал Фёдору Давыдовичу без крайней нужды в бой не лезть, побыть в стороне. Что касается усталости, новгородцы крепко просчитались: утренняя победа окрылила великокняжеских воинов, а несколько часов отдыха и хорошая еда полностью восстановили силы, так что они сражались как львы. Передовой полк Холмского к тому же был прекрасно обучен и оснащён, в отличие от новгородцев, половина из которых никогда не занималась военным ремеслом. Через пару часов боя остатки новгородцев, помнившие, что произошло с их предыдущими товарищами, что есть духу бежали с поля боя, унося свои ноги, носы и уши. Архиепископская конница так и не пришла — владыка не решился сражаться против великого князя.

Московские воеводы теперь в бой не вступали, лишь Холмский, скакавший верхом от одного места сражения к другому и направлявший в нужные места конницу, пару раз попал в небольшие стычки. Он не лез на рожон — кто знает, что ещё надумают эти предатели и вероотступники, может, через час новое войско пришлют. Силы могли ещё пригодиться.

Новгородцы с позором бежали. Москвитяне собирали с поля боя убитых, оказывали помощь раненым, потери были небольшими, несколько телег с пострадавшими отправили в Москву. А к великому князю к озеру Коломне, где остановились его полки, помчался гонец Тимофей Замытский с вестью о победе.

Сам Холмский со своим воинством двинулся дальше лишь на следующее утро, после хорошего и заслуженного отдыха, в сторону Демона-городка, новгородской крепости, которую надо было взять. В пути получили приказ от Иоанна: сменить маршрут, идти к югу от озера Ильмень на соединение с псковичами, за реку Шелонь. Иоанну сообщили, что новгородцы готовятся отомстить псковичам, своей бывшей вотчине, за её измену, за поддержку великого князя и за нападение на них, и главные свои силы хотят направить туда. А сами уже послали к Иоанну гонца просить мира. Таким образом, псковичам грозила беда. И князь Данила Холмский развернул своё воинство в сторону реки Шелони.

Новгородцы действительно собрали ополчение на Псков. Процесс этот шёл очень медленно, с великий трудом. Владеющих оружием в городе осталось совсем немного, и чтобы создать хоть какую-то видимость приличного войска, чтобы хоть припугнуть псковичей его размерами, стали загонять туда всех людей подряд, в том числе и ремесленников, даже купцов, которые отродясь оружия в руках не держали. Те, естественно, сопротивлялись,