и я вспыхиваю, словно сухое сено под искрой:

— Думаешь, им есть дело? Они ведут меня к ниадам. Двое из них так или иначе решили, что мне стоит умереть ради их цели.

— Они привезли тебя сюда.

— Только потому, что вместе со мной потеряют свой шанс. Им безразлично, чего мне будет это стоить. А получив нужное, они выкинут меня, как мусор, так же, как и все остальные.

— Ты тревожишь рану, — упреждает Иаро, но меня словно прорвало, и реку не удержать.

— Впрочем, я бы тоже так сделала. А кто выберет иначе? Сами Боги так поступают.

— Жрица, — как будто издалека зовет чей-то голос.

— Тоже не стану считаться ни с кем. Не стану добровольно рисковать собой, помогать никому не стану. Не стану никого вымаливать у Смерти.

— Ты спасла детей, — спокойно говорит Туман, и от его голоса меня словно окатывает холодной водой.

— Никого я не спасла, — шиплю как змея, яд у меня на языке.

— Ты спасаешь Сапсана. — Он поднимает взгляд от бумаг и смотрит черными глазами.

— Может, потому что Сапсан не пытал меня две декады. — вырывается из нутра ненависть, которая, я надеялась, не родилась в моей душе.

— Никто из нас не собирается рисковать твоей жизнью.

— Ну да, — я хмыкаю так красноречиво, что даже Тумана пронимает мой яд.

— Я охотник, а не палач, — зло отвечает он, поднимаясь на ноги.

— Так объясни мне разницу, Волк. Разве не ты убил меня там, в реке?

— Ты живая. — Его кулак сжимает воздух.

— Разве? Разве не ты привел меня в свое племя и оставил на растерзание Пауку? Разве не твой нож проткнул мне руку? Разве не ты ведешь меня в тихие земли, где ни один Бог не услышит? Разве не ты решил жертвовать мной? Так объясни, Волк, отчего ты мне не палач? — я буквально выплевываю последние слова и, выдохнувшись, умолкаю. Вложив все силы в бессмысленный разговор, ни к чему не приведший, я отталкиваюсь от стола и ухожу. Лестницу мне не одолеть, потому выбираюсь на улицу, прохожу немного и у ближайшего дерева опускаюсь на колени, упираюсь ладонями в землю.

Душно мне. Тошно.

Ни к чему рыдания — делу не поможет, сил не придаст, Богов не умилостивит. Дверь в дом открывается, и я слышу шаги.

— Не сейчас, Сапсан, — не оборачиваясь, говорю громко, сильно. — Мне твои клятвы не нужны, я с тебя их не потребую. — Он уходит, ничего так и не сказав, и я благодарна ему за это.

Ладно. Хорошо.

Я поднимаюсь, подхожу ближе к насосу и гляжу на механизм. Если Древние не посчитают перевод бумаги пренебрежением к ним, все обойдется. Если нет, я засуну пальцы в рану и принесу им кровавую жертву. Цена мне не важна, нужно торопиться, некогда разлеживаться на подушках.

Иаро загоняет меня в дом, когда становится совсем темно. Никто не хочет возиться с истеричной девицей, он дает мне успокоительный настой вместе с обезболивающим и меняет бинты. Хаасы не показываются, что понятно, я говорила довольно резко. К утру меня начинает мучать невнятное жжение в боку, оставив попытки еще подремать, откидываю одеяло и поднимаюсь.

Чем быстрее двинемся в путь, тем лучше.

Туман молча протягивает мне бумагу для перевода и лепешку на завтрак, когда я подхожу к насосу. Рутил продолжает разбирать внутренности механизма, а Сапсан украдкой улыбается и кивает в знак приветствия. Мне прощают мою вспыльчивость без лишних оправданий. Сажусь рядом и читаю им то, что могу понять. Разобравшись в механизме, они принимаются его чинить, а я лежу на траве. Через пару часов снова берусь за перевод, а хаасы приступают к другой части. К концу дня пробуют запустить насос, но не выходит, вода из скважины не качается. Ужинаем также лепешками, а потом Иаро вновь забирает меня, чтобы напоить успокоительным и проверить рану. Он уже не пытается вразумить, только сокрушенно вздыхает, глядя на простреленный бок.

— Пока я там жил, корабли часто уходили на поиски другой земли. Большие и маленькие, тяжелые и легкие. Немногие из них прибывали обратно без результатов, остальные не возвращались.

— Надеешься меня напугать? — Я стискиваю губы, когда он слишком сильно прижимает бинт.

— Нет других земель, Вещая. Воды скрыли их. Это миф.

— Я тоже миф, но ты латаешь во мне дыру. Давно ты ушел оттуда?

— Лет десять прошло. Если кто и нашел сушу, там живут те же люди, что и здесь. С такими же Богами.

Я смотрю в стену, не желая слушать. У меня нет других вариантов.

— Не передумаешь? — спрашивает Иаро, закончив. — Я напишу тебе все, что помню.

Хаасы запускают механизм только под вечер второго дня. Струя воды радует каждого, и Иаро уговаривает отправиться в дорогу утром. Рассвет я встречаю, сидя на крыльце с холодной решимостью продолжать путь на Запад, даже если там разверзнется бездна. Я стану еще осторожнее, еще внимательнее. Не открою рта, не произнесу ни слова. Стану тише, даже ветер не сможет рассказать обо мне. Никак себя не выдам и научу этому девочек.

Туман седлает лошадей, привязывая позади тюки.

— Девушку нужно поберечь пару декад, — наставляет его Иаро, оставив надежду достучаться до меня. — Тяжелого не поднимать, рану держать в чистоте. Скачите тише.

— Ну, Жрица, выбирай коня, — бодро произносит Рутил, показываясь из дома. Я бы предпочла двинуться пешком, но кто со мной считается. Есть две лошади, а нас четверо, мы с Сапсаном своих потеряли, не мне решать:

— Брось жребий.

— Со мной поедет, — заявляет Туман, и никто с ним не спорит. — Набери воды, — он протягивает мне фляги.

— Никто не хочет меня слушать… — тут же сокрушается Иаро.

— Не сложно же, — пожимает плечами Туман, а я отправляюсь к починенному насосу. Прежде чем наполнить фляги, подставляю под поток пальцы. Мертвая вода, а то бок можно было бы подлечить.

— Слушай, девушка… — Иаро подходит незаметно, почти заставляет вздрогнуть от внезапной близости. — В ночь перед вашим появлением у меня был визитер. Парень сказал, у них в городе много больных, я посоветовал привезти их сюда, пока готовлю лекарства. Но никто так и не явился. Совсем. Этот город первый отсюда, в дне пути, если двигаться на юго-восток, а болезнь очень опасная, идет по воздуху.

— Как тебе сообщить? — спрашиваю, сразу же понимая, к чему он ведет. — Прислать птицу?

— Нет, если никто так и не появится, значит, я больше не нужен. Просто скажи, что лекарство готово. И вот, возьми. — Иаро протягивает мне сложенный лист бумаги, исписанный с обеих сторон. — Здесь все, что я помню о