— Нет, ей еще рано выходить, — говорит Туман, но я все равно киваю. Доберемся до реки, и следа от пули не останется. День начался слишком хорошо, чтобы портить его тяжелыми мыслями.

Хаасы принимаются за ремонт насоса, а я стараюсь не мешать. Они переговариваются, порой поглядывают на меня, должно быть, мучают вопросы, но в их глазах я слаба, ранена и пока не выдержу долгих разговоров.

— Заставьте ее вернуться в постель, или я откажусь продолжать лечение! — негодующе кричит Иаро, появляясь на пороге дома, и мне приходится подняться, снова опираясь на механизм, нехотя направиться внутрь.

— Погоди, — на полпути окликает Сапсан, и я медленно поворачиваюсь, придерживая бок рукой. — Что это? — Он оттягивает рубаху в сторону с плеча и показывает мой рисунок.

— Знак земли. Тебе нужна была сила, земля дает ее. Можешь стереть.

— Ты не оставила меня, спасла мою жизнь, — говорит он, как будто уже знал ответ. И, глубоко вздохнув, Сапсан решительно произносит: — Я клянусь быть преданным тебе до самой смерти, мой долг никогда не будет оплачен. Я буду верен каждому слову до последнего мгновения, а потом мою душу заберет Хаас. — И уходит, не получив ответа. Тоже мне умник, кто же бросается такими клятвами.

— Давай, девушка, — подгоняет Иаро, и я растерянно возвращаюсь к нему, пока он ругается на своем непонятном языке. Впервые в жизни клятву дала не я, и что мне делать с этим дальше? Иаро загоняет меня на второй этаж, словно пастух овцу. Он проверяет рану, цокает языком и вновь кричит на меня.

— Я не понимаю, — признаюсь, устав от непонятных наречий.

— Никто не понимает, люди здесь не хотят учиться и слушать.

— Ты не отсюда?

— Как и ты, — он пожимает плечами, проверяя пальцами место вокруг раны. Я качаю головой — спорно.

— Твой шрам, ты сама это сделала? — спрашивает он. Я отворачиваюсь, прикусив губу. Руки перебирают воздух, будто ищут, за что зацепиться. Не думай, не вспоминай.

— Нет.

Иаро выпрямляется и, глядя мне в глаза, произносит:

— То, что с тобой сделали, безбожно.

— Разве веды веруют в Богов? — хмыкнув, произношу излишне скептически.

— Разве Вещая не верует? — вопрошает он.

Я отталкиваю руку Иаро, моментально отступая назад. Тяжело дышу, стараясь сдержаться.

— Успокойся, пока тебе не стало хуже. Твои спутники не осмотрительны, а я знавал женщин похожих на тебя. Дашь мне тебе помочь или сбежишь сейчас?

— Откуда ты? — совладав с дыханием, холодно произношу я.

— С Запада, — Иаро собирает остатки бинтов. Он сосредоточен только на своем деле, а мне кажется, что сами Боги свели нас. Из всех дорог и городов какова вероятность, что Туман найдет меня, Мудрая как Сова заставит идти к тихим землям, и именно в Крифе будет искать Ардар, а вед с Запада будет латать мою дыру в боку. И все это чтобы я могла спросить:

— Говорят… — с придыханием произношу и тут же замолкаю.

— Лгут, Вещая, — равнодушно отвечает Иаро на несказанный вопрос. — Для тебя там опасно. Для тебя нет безопасного места в этом мире. Много лет Вещие считались мифом, не встреченные никем, исчезнувшие. А потом в одном из городов пустили слух, что Вещим не причинят вреда, что здесь им не придется прятаться и скрываться. Сотни женщин пришли туда и сотни исчезли. А потом все города на Западе стали такими. Обещали защиту, общность, равенство и лгали.

Я глубоко, медленно дышу, сердце бьется часто. Где мне тогда искать спасение?

— Зачем они сделали это с твоим ребенком?

— Она мешала, — мне трудно вспоминать об этом, а тем более говорить. Голос дрожит.

— Должно быть, ты была очень важна, если они не дали родиться еще одной Вещей. На Западе все точно так же: там ждут не тебя, а то, что ты носишь с собой. Твои дети — ценный ресурс.

Прекрасный день становится одним из худших. Иаро оставляет меня наедине с опустошающим фактом. Душат подступившие к горлу слезы. Я хочу забиться в угол и плакать, долго, самозабвенно, задыхаясь. Хочу сломать что-нибудь, выплеснуть разрывающую меня злость. Хочу кричать от отчаяния. Но я просто ложусь на кровать и смотрю в потолок.

Значит, Запад не спасение, и девочек туда привести нельзя.

Думай, думай, а не ной.

Я бы потратила еще год, чтобы добраться туда и погибнуть. Хорошо узнать тщетность и опасность попыток немного раньше.

В потолок неинтересно смотреть, я закрываю глаза, запретив себе отчаиваться, отпускаю мысли. Ответ найдется, нужно подождать. Я умею терпеть. Не замечаю, как засыпаю. Будит меня Сапсан, неловко мнущийся в дверях.

— Туман просил узнать, можешь ли ты это прочитать? — Он протягивает ко мне руку с листками.

— Почему сам не спросит? — Я беру бумагу и кладу рядом с подушкой. Сапсан пожимает плечами и уходит, а мне снова хочется закрыть глаза, но теперь это просто бегство от себя, а значит, нельзя.

С Севера на Юг, на всем Западе — нет места для нас. Есть и Восток, но там невозможно выжить, земля еще горит и содрогается, поднимая новые горы. Может, за океаном, на слишком далеких островах, где почти не осталось людей. Да, туда можно попробовать. Это единственное, что нам остается.

Сев в постели и подоткнув под спину подушку, беру первый лист в руки и пытаюсь понять написанное. Солнечного света еще хватает, чтобы разглядеть буквы. Это старый язык, прародитель того, на котором говорят на Севере, много похожих слов, много неизвестных.

Решительно поднимаюсь с постели и, придерживая рукой бок, спускаюсь вниз, чтобы сообщить Сапсану, что мы сможем разобраться с починкой. Они, все четверо, сидят за столом, собираясь ужинать: вед и хаасы. Опасаясь, что промедление повредит, и я передумаю искать способ добраться до островов, все так же уверенно подхожу к ним, не стесняясь прервать возможную беседу.

— Я могу перевести. — Кидаю листки бумаги рядом с Туманом, получив в ответ удивленный взгляд, и, опираясь ладонями о стол, смотрю на Иаро. — Они закончат, и мы сразу же уйдем. Такой ведь уговор?

— Не смею удерживать, — покладисто соглашается тот. — Предупрежу об осложнениях и только.

— Расскажи мне о кораблях на Западе, — требую я, не обратив ровным счетом никакого внимания на его слова. — Все, что тебе известно. Как они плывут, куда?

— Ты не пройдешь так далеко, — уверенно заявляет Иаро и отставляет тарелку в сторону.

— Пройду, вернусь и пройду еще раз. Мне нужно только знать, куда идти.

— Ну хоть вы ей объясните, что нельзя отправляться на верную смерть. — Он обводит хаасов взглядом, ища поддержки,