— Возьмите, Ваше Цветочество, — сказала она и протянула стакан принцу — в пугающую темноту, царящую под богатым пологом кровати.

— Благодарю тебя, Джунипер Скиптон, за верную службу! — прошипел Ноа, и, внезапно подавшись вперед, схватил ее за руку, одновременно с тем заглядывая в лицо Джуп. Принуждая смотреть прямо ему в глаза!..

Джуп охнула, и отшатнулась, едва не упав.

— Видишь, не так уж хороша служба проклятому принцу, — продолжал шипеть Ноа, до боли стискивая ее запястье. — Вряд ли ты привыкнешь к этому страху — наоборот, тебе будет все противнее видеть меня. Никакие платья и украшения не стоят того, чтобы терпеть мое уродство и мой дурной характер! Ну же, иди к моим верным домоправителям, и скажи, что не вернешься в эту комнату, даже если они предложат тебе весь янтарь и жемчуг Ирисовой Горечи!.. Или я сам сейчас позову их и скажу, что ты кривишь лицо и готова плакать при виде своего господина, а это никуда не годится!..

Он говорил — и лицо у Джуп искажалось все сильнее, хотя взгляда она не отводила. Дышала она так тяжело, что, казалось, вот-вот лишится чувств, — и Ноа торжествующе расхохотался, отпуская ее руку.

Но вместо того, чтобы убежать со всех ног, Джунипер осталась на месте. Затем она глубоко вздохнула пару раз — словно приходя в себя после приступа боли, — и сказала принцу, ласково улыбаясь:

— Но я совсем не испугалась, Ваше Цветочество!

— Не лги! — вскричал Ноа, забиваясь обратно под полог кровати, как дикий зверь — в нору. — Я видел на твоем лице отвращение!

— О, это всего лишь из-за ваших ран! — ответила Джуп. — Ужасное зрелище! Я заметила, что ваша рука искусана, и раны не забинтованы. Это никуда не годится! Разве в усадьбе нет никого, кто мог бы о вас позаботиться?

— Мои раны заживут и так! — угрюмо огрызнулся принц из темноты.

— Может быть! Но разве вы не знаете, что больному забота требуется сама по себе? Грубое и равнодушное обращение не вредит ранам, но замедляет выздоровление — это вам скажет любой лекарь. Оттого заболевшего все его близкие стараются окружить теплом и любовью. Я часто ходила за захворавшими постояльцами в нашей гостинице, и все они говорили, что если я не заходила к ним целый день — то им тут же становилось хуже!

— Это все ваши человеческие штучки! — проворчал Ноа с некоторой растерянностью, однако не стал спорить, когда Джуп решительно направилась к дверям и приказала сонным кобольдам принести теплую воду и чистые бинты.

— Ну что? — тут же спросил ее господин Заразиха, прятавшийся за дверью вместе с трясинницей. — Как вам показался принц?

— Мы поладили, — коротко ответила Джуп, и лицо ее снова исказилось от усилия, которое она сделала над собой. — Но после этого… после этого я желаю немедленно видеть мэтра Абревиля!..

Глава 24. Тайный разговор Джуп и Мимму, а также — кое-что об истинном облике принца Ноа

Домоправители-интриганы, хоть и надеялись изо всех сил на то, что Джуп Скиптон сумеет рано или поздно свыкнуться с внешностью зачарованного наследника Ирисов, однако были слегка обескуражены тем, как решительно она взялась за дело. Взволнованно переминаясь с ноги на ногу, заглядывая в щелку приоткрытой двери, пихая друг друга локтями, они с удивлением наблюдали за тем, как девушка управляется с бинтами, что-то приговаривая и старательно улыбаясь. Принц, словно онемев, покорно протягивал ей израненные руки, по привычке держась в тени полога.

— …Вот и славно! — сказала Джуп, завязав последний узел. — Раны нужно держать в чистоте. Куда это годится — пачкать постель кровью, или что у вас там течет в жилах, Ваше Цветочество. К тому же, у вас тут такие роскошные одеяла!.. Так, постойте, я вспомнила!..

— Что? — мрачно и тихо спросил принц, а господин Заразиха и госпожа Живокость отозвались эхом, но гораздо более встревоженным:

— Что? Что?!..

— Вы недавно кое-что сказали, светлейший принц, — громко промолвила Джуп, оглянувшись на домоправителей, совавших свои длинные носы в приоткрытую дверь: чуть выше виднелся тонкий и крючковатый нос высокой трясинницы, снизу — шишковатый нос низкорослого гремлина. Носы эти тревожно морщились, и, казалось, принюхивались, выискивая, откуда пахнет неприятностями.

— …Вы недавно сказали, — повторила Джунипер, изо всех сил сохраняя невозмутимый и решительный вид, — что вам не по нраву мое роскошное платье. Что оно мне не к лицу. Что оно все равно не сделает из меня придворную даму.

— Припоминаю, — сухо отвечал принц.

— Стало быть, я могу больше его не носить в вашем присутствии? — спросила Джуп, вновь обернувшись к двери, словно проверяя, хорошо ли ее слышат домоправители. — Я ведь могу навещать вас, будучи одетой в привычную мне человеческую одежду, которая не царапается и не гремит, словно меня завернули в лист жести? Ох уж это негодное платье, которое так вас расстроило — и меня заодно! Мне будет не по себе, если я буду продолжать вас разочаровывать, ведь я так мечтала прийтись вам по душе, Ваше Цветочество!..

— Как вам будет угодно, сударыня! — прошипел принц, отползая вглубь кровати, но Джуп, не показывая, что услышала ноты нелюбезности в его ответе, сердечно поблагодарила Его Цветочество за доброту.

— Я непременно навещу вас после того, как вы отдохнете, — ласково сказала она, и попрощалась с Ноа. Несмотря на улыбку, держалась она напряженно — как человек, вступивший в неравный бой, чудом в нем выстоявший и пытающийся воспользоваться выигранными преимуществами — не будучи при том уверенным, что полоса везения будет долгой. Господин Заразиха и госпожа Живокость не обманулись ее показной уверенностью — все-таки они были созданиями достаточно древними и злокозненными, — но сделали вид, будто уловка Джуп застала их врасплох, и, льстиво нахваливая ум и манеры девушки, отвели ее к Мимулусу — как она и просила.

Главный птичник Ирисовой Горечи за прошедшее время внешне преобразился к лучшему: ему, по всей видимости, предоставили возможность искупаться в горячей воде — свежесть и розовощекость лица человека, недавно принявшего ванну, не спутаешь ни с чем другим; принесли новую чистую одежду, чудовищно роскошную, невероятно странную и потрясающе неудобную —