— Да. — Он не ожидал от меня согласия. Но выражение его лица — о, мне сейчас не помешали бы те его артефакты для запечатления мгновения. — Зайдите, Марсен, нам надо поговорить. Наедине.

Он пропускает меня вперед, а сам следует сзади. Демоны, этот… студиус снял для меня номер для молодоженов! Нет, он определенно хочет моей смерти.

— Рика, — он подходит слишком близко. Я чувствую запах его одеколона и слышу дыхание. Слишком, слишком близко. Делаю шаг, потом еще один. Куда? Кушетка, вполне приличная. Сажусь. И приглашаю молодого человека. Немного тесно, но не приглашать же его на кровать.

— Сильвий, то письмо, твоя просьба приехать в поместье и быть твоим учителем. Она еще актуальна?

Сегодня мы на равных. Он мне — номер для новобрачных. Я его в номер приглашаю и спрашиваю о том, на что ранее отказала очень категорично. Без стеснения опираюсь на спинку кушетки. Не обращая внимания на то, что и плечи, и руки, и даже ноги касаются молодого человека. Между нами лишь ткань моей одежды. И его.

— Рика? Да, — спешит ответить. Испугался, что передумаю? Все забавнее и забавнее.

— Тогда я принимаю твое предложение. С небольшими уточнениями. — Он молчит. Я не смотрю на него. Осматриваю вульгарное жилище. Кто сказал, что молодоженов надо обвешать сердечками и красным? Чувствую себя как на корриде. — Отправимся мы в твое поместье завтра, с утра пораньше. Желательно, чтобы о твоем возвращении в город никто не знал. Ну, и о том, что я уезжаю к тебе, тоже. Это возможно?

— Да. Но… Да. Еще что-то?

— Нет, — повела плечом. Будто отмахиваясь от собственных мыслей и страхов. — Хотя да, я сейчас напишу несколько писем, если можно, их нужно отправить от центрального отделения почты. Можешь помочь?

Просить у него мне не нравится. Накатывает чувство безысходности. И мерзости. Понять бы еще отчего. Я сама себе противна или эта ситуация?

Он кивает. Сидим. Тишина давит. Почему он не уходит? Выпроваживать его сейчас не в моих интересах. Он мне нужнее, чем я ему. Или нет?

— Что будешь делать с учебой в университете?

— Договорюсь. — Сел, ссутулившись, опираясь руками на колени. Я Марсена таким серьезным еще не видела. Сам на себя не похож.

— Возьмешь отпуск?

Недовольно косится в мою сторону. Да, милый, тебе стоило уйти раньше. Не дожидаясь моих непраздных вопросов.

— Нет, буду учиться дома. А сдавать экзамены по протосвязи.

О как. А это гениально.

— Осилишь? — Не удержаться. Я не ехидный человек, но Марсен… С ним я становлюсь другой. Хуже. Очень плохой версией себя. Боги, Всевидящий, и я отправляюсь с ним в его дом? Я сошла с ума?

По спине пробегает дрожь. Молодой человек оглядывается на меня, не стесняясь, разглядывает. Такое допустимо для хорошего друга, родственника. Но не… а, к демонам все. Я собралась с ним ехать! И нет у меня других вариантов. Я не могу увидеть Артимия. Глория. Натасию. Я сорвусь. Что-нибудь скажу. И друзей у меня больше не будет. Я не могу их потерять. И я все еще не поняла, что же произошло. Тогда мне казалось, что я веду себя очень разумно. Но чем дальше дом Глория, тем больше терзают меня сомнения. Что это вообще такое было? Арт, малыш Арт, рогатка, всегда белые костюмчики, мой первый подарок этому забавному почти подростку был артефакт Миллиброкса[43], и что с этим всем теперь стало? Непроизвольно закрываю глаза и с глухим стоном падаю на спинку кушетки.

— Не обращай внимания, был сложный день. — Последние полгода. Кривоватая грустная улыбка вместо извинения. Марсен все более и более выглядит потрясенным. Мне даже нравится. Его растерянность проливается мне бальзамом на израненную душу.

— Ты… От чего или кого ты бежишь, Рика? — Он сидит ко мне вполоборота. Его тело давит на меня психологически и психически. Его слишком много для этой кушетки и этого номера. А, может, и для всей моей жизни.

— Ты же понимаешь, что это нашего обучения и договоренности не касается?

— Ты умеешь красиво говорить, Рик. — Улыбается. Тоже грустно, тоже криво. — Не мое дело? Ты будешь прятаться в моем доме. И что-то мне подсказывает, что за моей спиной. Я хочу знать, что ты натворила.

Из груди вырывается смех. Я натворила? Вот как он думает обо мне? Вроде местами поменялись. Кто из нас плохой студиус?

— Ничего, Марсен, абсолютно. Но, может, ты и прав? — Еще один удар по мировоззрению Сильвия. Это определенно мне нравится. Очень. Бодрит не хуже кофе, пьянит не меньше коньяка. — У меня случился конфликт с Артимием, моим юром, вы с ним виделись в моей палате, когда…

Кивает. Отворачивается, встает, подходит к окну. Потом к кровати. Возвращается. Стоит надо мной, возвышается каменной глыбой над неспокойным морем моей души. Так и хочется сказать, чтобы не давил.

— Юром? Арт, значит. Хм. Ты не расскажешь деталей, верно? Не говори. Вижу, что не расскажешь. Сейчас. Но я подожду. Куда нам спешить, верно? Учебный год только начался.

Ну, вот это самообман. Учебный год почти наполовину прошел. И это вынуждает кое-кому намекнуть, что надо бы и к учебе свое внимание обратить.

— Ты сильно отстал. Я могу помочь. Считай, это компенсацией за мои условия.

— Принимается. Но я тоже хочу кое-что добавить. — О! Теперь удивляюсь я. А ему что от меня надо? — Договоренность на год. С возможным продлением. Что у тебя, кстати, с работой в университете?

Хитрый. Все же вытягивает из меня подробности. Но смысл скрывать? Узнает ведь.

— Я увольняюсь.

— Ты… что?!

— Увольняюсь, Марсен.

— Сильвий, Рика, мы же договорились. Клятва, помнишь?

Поморщилась. Помню. Но, как по мне, Марсен тоже очень личное обращение. Но клятва не шутка. Еще пару раз проигнорирую это его «Сильвий» и прихлопнет где-нибудь ночью тьмой. Хорошо, если отделаюсь кошмарами. Но чаще тьма за кровь требует кровь. Болеть никак не хочется. Терять близких тоже. Тьма умна, забирает только то, чем действительно дорожишь.

— Зачем увольняешься? Почему?

— Потому что, Сильвий, потому что. — Как же хочется напомнить ему, что мы не друзья, не родственники, что он всего лишь ученик. Хочется. Но нельзя. Зависимость, договоренности. Нас уже связывают прошлые тайны и ошибки. Приходится делать вид, что это лишь временная мера. — Будешь хорошо себя вести, может, и расскажу.

Бездна. Это я сейчас что сказала? Прозвучало как заигрывание. Но ему понравилось. Марсен ухмыляется и, как в старые недобрые времена, меряет меня оценивающим взглядом. Чувствую себя голой. А я