Шрифт:
Закладка:
— Хочешь зажечь?
От неожиданного появления неправильного типа, она чуть не расколотила баночку. Удержала, но ладони вдруг так вспотели, что свеча снова чуть не выскочила из ее ослабевших пальцев.
— Нет! — чуть ли не взвизгнула бедная.
— Почему? Сейчас будет вонять печкой… Лучше уж… — Роман вытащил свечку из ее рук и поднес к глазам этикетку. — Персик и корица. Лучше мандарины свежие притащи. Ты любишь есть в кровати мандарины?
К счастью, спросил Роман это у Тихона, ввалившегося следом с закрученными по самый локоть рукавами. Получив утвердительный кивок, мойщик детей добавил:
— Поможешь мне их съесть тогда. Женька не помогает. От твоей сестры тоже помощи не дождешься. А много мандаринов в одно рыло вредно — я в детстве сыпью покрылся, так что это правда. Запомни!
Соня смотрела на говорящего в профиль и вдруг решила для себя, что борода его портит — старит, не вяжется с глупостями, которые этот Роман ежеминутно выдает.
— Давай, проводи сестру руки вымыть и спускайтесь к печке. Я пойду дрова готовить. И попрошу у Женьки горячий шоколад для тебя с маршмеллоу сделать. А потом поджарим еще парочку, когда огонь разведем… А на нее не смотри, мы ее в этом году ни о чем спрашивать не будем, верно? Будет запреты раздавать уже в следующем году, договорились?
Роман лишь на секунду повернул к ней голову, в другую — уже протягивал Тихону раскрытую ладонь — их пальцы встретились, договорились, и даже не за спиной у нее, а перед самым носом.
— Он ел достаточно сладкого се…
“Годня” Соня не договорила — прикусила язык и вообще вся сжалась, когда руки Романа сомкнулись у нее на плечах.
— Можешь пять часов не побыть злюкой? Невыполнимая задача? Понимаю… Тогда мы тебя изолируем, ясно?
Улыбается, а в голосе ни намека на смех. Такой может и запереть, пусть даже в шутку.
— Не много, ладно? Он иначе не заснет, — проговорила Соня примирительным тоном.
— А кто в новогоднюю ночь спит? Я хлопушки купил. Да и соседи обязательно салют устроят. А ты не устраивай трагедию на сахарной почве. Новый год, блин. Релакс, окей?
Соня кивнула. Роман тут же убрал руки. И она сразу пожалела, что не взяла минуту на размышление, такие теплые у него оказались ладони. Вода, значит, теплая бежит у них в кране. Даже горячая. И он сбежит — от нее, вниз, к дровам. Не наломать бы ей дров, не показать своего интереса. А откуда он взялся вдруг? От возраста. Откуда еще берутся подобные мысли? И от свечного запаха, от яркого света, льющегося из верхних ламп — да еще, конечно же, из-за мокрых носков и поджатых пальцев. Страшно жить.
— Подожди! — одернула Соня брата, когда тот вцепился в край ее дурацкого свитера. — Я ноги промочила. Дай сухие носки надену.
Про то, что ей нужно ещё дыхание в норму привести после полуобъятий Романа, Соня, конечно же, умолчала — и даже себя пожурила за вольные мысли: куда она со свиным рылом… Знакомства бы не было, не попади Роман впросак со звонком Тихона, потом ему стало неловко или банально скучно, а она тут постольку поскольку… сестра. Сестра Тихона, не больше…
Да и пять лет разницы — это же целая пропасть, и со всеми ее дурацкими свитерами она в глазах Романа малолетка и только. Он их обоих забудет через день или два — непонятно просто сейчас, сколько он намерен еще провозиться с Тихоном. Пока не надоест… Живая игрушка.
Так что же? Тихон счастлив. Только как бы потом не попросился обратно. Не стал бы спрашивать, когда ещё поедем в гости… В несуществующие гости.
— Что ты копаешься? — выдал брат деловым тоном, очень точно копируя ее собственные слова и интонации.
В пору обидеться — на саму себя, и Соня спешно принялась расправлять высокие носки на ставших ледяными икрах. Джинсы на подкладке, но менять их на спортивные штаны она побоялась — дверь открыта, да и вообще, что если Роману взбредет в голову вывалиться на улицу? Засунуть ребенка в комбинезон — минутное дело, а вот бежать переодеваться… Они без нее уйдут, и тогда ей с этой Женей один на один оставаться и узнавать, что же та на самом деле про их приезд думает. Она-то мысли племянника хорошо знает…
— Тихон, дуй сюда!
Роман сидел на низенькой скамеечке возле печки — такие на праздничных открытках достаются обычно кошкам.
— Держись за перила! — крикнула Соня.
Теперь совесть ее была чиста хотя бы относительно чистоты рук брата.
Но Тихон не слушал ее предупреждений, летел, не считая ступеньки. Да что ж такого в этом Романе, что ребенка как подменили?! Да и она не чувствовала себя прежней. Никогда Соня не наблюдала в себе такой робости. Никогда специально не зализывала перед зеркалом волосы, чтобы стать ещё менее притягательной для мужского взгляда — пусть не думает, что она пытается ему понравиться, пусть не… Не смотрит на нее совсем.
Да так и есть, Роман не спускает глаз с новой живой игрушки — с Тихона. Нравится производимый на него эффект? Доволен…
Недовольна она, хотя должна бы радоваться зимнему приключению — она бы дальше загородного парка, в котором можно покормить белочек, брата не вывезла до конца зимы. С дачей знакомых нет. Тех, кто мог бы пригласить. Кому она с ребёнком нужна на праздники? Обуза да и только…
— Соня, он не первый раз это делает…
Она не вздрогнула от прикосновения хозяйки к ее плечам. Она сжалась от произнесенных этой тетей Женей слов. Что не в первый раз? Тащит на дачу непонятно кого? И непонятно зачем…
— Разжигает печку, — к счастью для Сони, Женя сама догадалась пояснить свою мысль.
Соня, конечно, смотрела на склоненные головы разновозрастных мужчин, но думала в этот момент совсем не о дровах, спичках и печном огне… Другой разгорался внутри, и она не хотела признаваться, что ее сжигает обида на такое демонстративное игнорирование Романом ее особы.
— Расслабься…
Соня повела плечами, надеясь, что Женя даже на секунду не подумает про иные
