Шрифт:
Закладка:
— А откуда в ней сия власть над мужчинами? Что про это говорят?
— Разное болтали. Старики баили, что де Власта не старилась и что не человек она вовсе.
— А кто? — спросил Карпов.
— Дьяволица, — прошептал слуга. — Но говорить про сие опасно. Ежели прознает она…
— Я сумею тебя защитить.
— Нет, барин. Про сие говорите со священником. А я более не скажу ни слова…
***
4
Имение Кантемиров.
На другой день.
Коллежский секретарь Карпов и священник отец Михаил.
Утром Карпов после завтрака сказал управляющему, что идет в дом священника, дабы прояснить некие дала по церковно-приходским книгам. Тот предложил провожатых, но коллежский секретарь отказался. Тит Ипатыч настаивать не стал.
— Как скажете, ваше благородие. Да и дом у батюшки весьма приметен. Найдете сразу.
— Дак знаю я, где дом тот, Тит Ипатыч.
— А когда воротиться изволите? Это я к тому спрашиваю, чтобы знать возвернетесь ли к обеду. Я велю стол накрыть.
— Не утруждайтесь, Тит Ипатыч. Не нужно никаких церемоний.
Карпов вышел из дома.
Управляющий смотрел вслед чиновнику и думал:
«А не столь прост сей чиновник! Зело умен, и копает глубоко. Надобно узнать, про что они там говорить станут. Но слугу-провожатого с собой не взял. Стало, сам снаряжу тайного посланца. Но кого? Ваньку? Или Данилку? У последнего старуха Ипатьева в тетках, и она готовит в доме у батюшки. Вот его и пошлю! Ведь наверняка сей чиновник в доме у попа обедать останется».
***
В древне дом священника был на окраине и отличался добротностью. Он частично был выстроен из камня, частично сложен из дубовых бревен, крепко пригнанных друг к другу.
Отец Михаил пил чай и обрадовался Карпову.
— Рад видеть вас, Петр Антипович. Что привело вас в мой дом?
— Здравствуйте, батюшка.
— Желаете чаю?
— Не откажусь, батюшка.
Отец Михаил отдал распоряжение слуге.
— Думал я над вашими словами, батюшка.
— Что? Над какими словами?
Священник выглядел искренне удивленным. Карпов не знал, имеет ли право напомнить священнику про его ночной визит. Но стоило все выяснить.
Коллежский секретарь спросил:
— Так вы не помните, отче?
— Мы говорили с вами два дня назад, Петр Антипович.
— Я не о том разговоре, отче.
— Но больше нам с вами видеться не приходилось. Простите ежели, что не так, Петр Анипович.
— Стало быть, ночью меж нами разговора не было?
— Ночью? — удивился священник. — Помилуйте, сударь. Что ночью за разговоры?
— А мне показалось, что прошлой ночью мы с вами виделись.
— Сие лишь видение, сударь. В наших местах и такое бывает.
— А можете вы мне рассказать о Власте.
Священник побледнел, услышав это имя.
— Насколько я понял, девица Власта вам хорошо знакома, батюшка.
— Девица? — священник горько усмехнулся. — Имел несчастье познакомиться.
— И что можете рассказать о ней?
— Нет такого мужчины, которого она не могла бы подчинить, сударь. Для сего надобны лишь сам мужчина и желание Власты.
— Значит, она покорила и вас, отец Михаил?
— Я не хочу про это говорить, сударь. Это мой грех и отвечать я стану перед богом. А вам могу предложить откушать со мной. Не откажетесь?
— И от водки не откажусь, батюшка. А то чаем только пот прошибать!
— Будет и водка и мед будет, сударь. А мед древний и здоровый напиток. Им Русь издавна славится.
И стали они гулять по русскому обычаю. Скоро вместо чаю на столе возник штоф водки, да меды монастырские ставленые. Появились рябчики в соусе, заяц жаренный, разные соления, каравай хлеба.
— Ах, и хорош мед у тебя, батюшка! — похвалил напиток Карпов.
— Мед настоящий монастырский. Лучше сего нет напитка.
— За здравие! — поднял бокал Карпов.
— За здравие! — ответил отец Михаил.
Они выпили.
— Я дам тебе совет, сударь, — сказал священник.
— Готов выслушать.
— Не стоит тебе лезть в сие дело.
— Я чиновник сыскного ведомства и сие есть моя работа, батюшка.
— Да и ловил бы воров и татей на Москве. И тем дело свое делал бы. Отчего понесло тебя в наши места? Отчего взялся ты вурдалаков искать?
— Поручение имею от начальника моего.
— Поручение?
— Все здесь разузнать. От того и хожу по деревне с крестьянами беседую и в доме барском со слугами общаюсь.
Они снова подняли чары. Выпили.
— Забористая водка!
— Моя стряпуха Игнатьевна мастерица, — похвастал священник. — Ибо хоть и богу служу, но как без пития винного?
— Дак сие есть первое лекарство, батюшка! Я и сам иногда отдохновения хочу от дел. А водка она и поможет в том.
— Ты слыхал про сукубуса? — вдруг спросил отец Михаил.
— Сукубуса?
— Про демона в женском обличии.
— Что-то слышать доводилось.
— Сукубус демон сладострастия. Женщина в теле коей находится сей сукубус любого мужчину подчинить может.
Они снова подняли чары.
— И что, отец Михаил. Видал ты сукубуса?
— По мой смертный час его помнить буду. Да и не один я пал его жертвой. Кузнец Лукьян много мог порассказать про сие. Да нет его более.
— А кузница? — спросил Карпов.
— А что кузница? Стоит. И кузнец при ней новый. Нельзя без кузнеца.
— И кто ныне в кузнецах?
— Мастер на диво. Зовут Максимом…
***
5
Древня. Кузня.
На другой день Карпов спал до обеда и проснулся с тяжелой головой. Много было выпито с отцом Михаилом. Ох, много!
Похмелившись, чиновник распрощался со священником и отправился в деревню. Там, он нашел на окраине дом местного кузнеца. Звали его Максимом. Это был здоровый мужик с могучей шеей и широкими плечами. Он легко орудовал молотом.
— Здорово! — сказал Карпов, входя в кузню.
Тот оглянулся и остановил работу, бросив держак помощнику.
— Здорово, барин. Али коня подковать?
— Нет, не коня. Разговор у меня есть к тебе, Максим.
— Пойдем, барин.
Они вышли из дымной кузни.
— Я чиновник сыскного ведомства коллежский секретарь Карпов.
— Слыхал я про вас, барин. Про вурдалака знать хотите?
— Про сие все знают в здешних местах?
— Да. Странные дела здесь стали твориться после того как появились Кантакузены. Я работаю в кузне, где работал старый Лукьян. А он был вурдалаком.
— Был? — спросил Карпов.
— Был, ибо тело вурдалака было сожжено и прах его развеяли.
— А племяш его Тишка?
— Тишка? Это который Тишка? Не Семёновны сын? Дак он конюхом ныне служит. Его и в имении нет. Поехал с барином Константином Дмитричем в Питенрбурх.
— Я про того Тишку, который не в Петербурге. А про того, кто в Москве. Про того, что племянником Лукьяну-кузнецу приходился. Что скажешь про него?
— Дак кажись не было у Лукьяна
