и наборы инструментов уже два месяца. Британская компания, похоже, знала, как заставить нервничать советских бюрократов, отмечая возможные последствия описанного выше пренебрежения для их репутации. Ее директор написал, что это больше не вопрос денег или прибыли, а дело принципа, и они, имеющие первоклассную репутацию в большинстве стран мира, чувствуют себя оскорбленными этим молчанием. По запросу Микояна Министерство внешней торговли быстро отреагировало, обвинив директора ВО «Разноэкспорт» и установив меры контроля за своевременным ответом на письма от британской фирмы. Более того, министерство незамедлительно направило провинившегося директора на переговоры с представителями фирмы о новых соглашениях на следующий год[253].

Рынок – строгий учитель: битва за качество

Учитывая одержимость Кремля твердой валютой, а также целесообразность финансирования растущих объемов импорта, качество советского экспорта приобрело новое значение. До тех пор пока экономические обмены были внутренними, низкое качество советской продукции оставалось скрытым за производственной статистикой совокупного тоннажа и других количественных показателей, используемых для стимулирования советских менеджеров[254]. Однако дефекты товаров были быстро выявлены, как только последние попали на международные рынки, на которых стоимость оценивалась по законам спроса и предложения, а цены отражали качество продукта и его относительную дефицитность[255].

Уже в 1958 году, всего через несколько лет после начала широкомасштабной торговли со странами, не входящими в СЭВ, Москва было озабочена реакцией на советскую продукцию иностранных потребителей. В марте того же года Совет министров принял постановление, утверждающее меры по улучшению качества экспортируемых товаров[256]. Язык постановления интересен, хотя он уже не должен удивлять читателя. Оно начиналось с панегирика развитию торговли страны, которую многие западные аналитики считали – и до сих пор считают – изначально и идеологически предрасположенной к автаркии. Далее поднималась актуальная проблема – многочисленные жалобы по поводу качества советского экспорта. Возникшие проблемы хорошо осознавались советским руководством в 1960-е годы: «От иностранных фирм и организаций поступает большое количество претензий, [теряются значительные валютные запасы] и наносится ущерб престижу Советского Союза на внешних рынках»[257].

Обвинения сыпались со всех сторон. Инспекция заводов, производящих продукцию на экспорт, выявила много проблем в структуре организации их производства, хотя эти проблемы знакомы каждому, кто изучал производственную деятельность в командной экономике. Конечная обработка и упаковка оборудования были выполнены плохо, и техническая документация была неточна. Главными виновниками были управленческая безответственность и слабый партийный контроль над производством на экспорт. Работа органов планирования также не внушала оптимизма. Их экспортные планы, как правило, разрабатывались слишком поздно, и производство экспортируемых товаров было поручено слишком многим заводам по всему Советскому Союзу независимо от технологического уровня их оборудования[258]. В то же время многолетняя борьба между транспортными ведомствами создавала неприемлемые узкие места.

Принятые в данной ситуации меры были столь же предсказуемы, сколь и расплывчаты. Региональные органы власти должны были улучшить качество продукции, производимой на экспорт на своих заводах; партийные организации должны были установить больший контроль над последней; Министерство внешней торговли и ГКЭС должны были представить свои торговые планы Совету министров в течение меньшего, чем ранее, срока; все заинтересованные стороны должны были улучшить коммуникацию друг с другом так, чтобы правильные товары производились на правильных заводах; транспортные министерства должны были улучшить свою работу. Для бюрократической культуры этой высокоцентрализованной организации наибольшее значение имело то, что бумажная работа, производимая каждым ведомством, участвующим в экспорте советских товаров, должна была значительно расшириться в попытке установить некоторый контроль и достигнуть определенной степени подотчетности за реализацию и соблюдения графиков поставок продукции[259]. В мае 1958 года, через два месяца после доклада, советское правительство ввело для производителей экспортных товаров систему доплат, чтобы побудить их повысить качество продукции на экспорт и простимулировать приведение производства в соответствие с мировыми стандартами[260].

Многие из тех же проблем не исчезли и год спустя. Контролирующая государственная инспекция запретила вывоз тысячи машин и деталей оборудования, а также других товаров до устранения дефектов; большинство из них были признаны непригодными для экспорта вообще[261]. В 1958 году требования иностранных компаний о замене товаров стоили Советскому Союзу один миллион рублей в твердой валюте – эти требования, конечно, были единственными, которые Советский Союз считал целесообразным удовлетворять.

Хотя проблемы по большей части были связаны с производством промышленных товаров, качество основных советских сырьевых материалов оставляло желать лучшего. В 1959 году западные импортеры древесины, угля и хрома отказались от советских товаров, обнаружив, что древесина была невыдержанной, а уголь и хром содержат слишком много примесей[262]. Эта проблема не была решена и в 1960-е годы, она стала вызывать серьезную обеспокоенность должностных лиц, особенно в условиях жесткой рыночной конъюнктуры. Так, весной 1962 года Министерство внешней торговли осталось с тоннами залежалого хрома из Казахстана в тот период, когда предложение хрома превышало спрос[263]. Французские и британские компании предпочли неотсортированному и необогащенному казахскому хрому продукцию конкурентов СССР; Совет министров Казахской ССР сообщил, что конкурентоспособный на международном уровне хром потребовал бы строительства совершенно нового завода[264]. Два года спустя, однако, проблема не исчезла, и Госплан все еще призывал к улучшению его качества для экспортирования проверенным потенциальным клиентам[265].

Жалобы восточноевропейских стран на низкое качество товаров, которыми СССР обменивался с ними, не вызывали такой тревоги, что, вероятно, было неизбежно. Отчеты о таких жалобах неизменно ограничивались констатацией проблемы, без каких-либо предписаний и, конечно, без каких-либо предложений о дальнейших вложениях для улучшения ситуации. И поэтому претензии к качеству советской нефти с высоким содержанием солей – до 100 мг на литр, поступившие в 1962 году от Венгрии, ГДР, Польши, Чехословакии и Кубы, не привели к конкретным действиям[266]. В таких случаях решения могли быть простыми. Когда чешский заместитель министра тяжелой промышленности приехал в московскую штаб-квартиру Госплана, чтобы пожаловаться на качество советской железной руды, в частности тульской руды, содержание железа в которой составляло 43,13 %, а не 46,5 %, как это было предусмотрено торговым соглашением, он попросил, чтобы советская сторона предоставила им руду более высокого качества из другого региона. Заместитель председателя Госплана отклонил его просьбу без дальнейшего обсуждения, просто сославшись на то, что это на данный момент совершенно невозможно[267].

Справедливости ради следует отметить, что восточноевропейские товары часто также были низкого качества. Чехи чаще всех остальных пытались продать на советском рынке те промышленные товары, которые не выдержали бы конкуренции с аналогичными товарами на рынках капиталистических стран[268]. Продажа этих некачественных товаров СССР обеспечила бы их такими сырьевыми